ностальгией он вспоминал речь, которую прочитал на заседании ООН в 1967 году. Вернувшись в Рандеву- Бэй, Джерри опустился в видавшее виды кресло и, прежде чем мы успели распрощаться, прочитал наизусть свое любимое стихотворение. Низкий глубокий голос Джерри завораживал. Всякий раз доходя до строчки: «Все пройдет», он для большего эффекта делал паузу. Мы отправились домой укладывать вещи, теша себя мыслью, что когда мы вернемся в октябре, Джерри все так же будет сидеть в своем старом кресле.
На следующее утро нам пришлось встать в половине шестого, чтобы успеть на самолет, вылетавший в восемь. В квартире царил порядок, чемоданы стояли в кузове грузовичка, и мы вышли на балкон, чтобы кинуть последний, прощальный взгляд на море. Солнце только-только показалось из-за холма позади нашего дома. Верхушки облаков над водой уже окрасились в желтовато-золотистый цвет, тогда как снизу они продолжали оставаться серовато-синими.
Я облокотилась на перила и глубоко вдохнула прохладный утренний воздух. Сколь далеким в Вермонте мне будет казаться доносящийся сейчас до меня шелест волн. Я попыталась получше запомнить это утро, шум прибоя и легкий ветерок, ласкающий кожу. Мы заперли квартиру и поехали в аэропорт.
На вершине холма я оглянулась, желая в последний раз посмотреть на бирюзовую воду. Мы проехали мимо домика Лоуэлла, помахали на прощание его матери, стоявшей на веранде. Мы миновали магазинчик Кристины, а когда притормозили у лежачего полицейского возле закусочной Бернис, мне показалось, что я почувствовала запах барбекю.
В следующий раз мы полакомимся жаренной на гриле курятиной только на ярмарке в Вермонте. Интересно, неужели ритм жизни в США теперь покажется мне слишком быстрым? Не слишком ли я привыкла к неспешной Ангилье?
В аэропорту нас ждали Гаррилин с Роксаной и Маком — они хотели с нами попрощаться. Мы достали багаж, загнали грузовичок на стоянку, сунули ключи для Лоуэлла под коврик и зарегистрировались на рейс. Когда я платила выездную пошлину для «неместных», мне подумалось, что для меня нет на свете места роднее Ангильи.
Глава четырнадцатая
В понедельник, третьего сентября в три часа дня нам позвонил Лоуэлл.
— Мэл, — без обиняков спросил он меня, — а вы там у себя вообще смотрите канал «Погода»? — В его голосе чувствовались нотки паники.
— Нет, — ответила я, — а зачем? Что случилось?
— Слушай, дела плохи. На нас идет ураган «Льюис». Прямо на нас. Я таких вообще никогда в жизни не видел. Он тут все сметет. Короче, я соберу остальных ребят, и мы вместе заколотим ресторан. Времени у нас негусто.
— Я пойду включу телевизор, — ответила я, сунув телефонную трубку мужу.
— Привет, Боб, — быстро проговорил Лоуэлл. — На нас надвигается ураган. Дело нешуточное. Я просто хотел сказать, что мы уже купили фанеру и забиваем ставни и двери в ресторане. Пока здесь только я и Клинтон, но скоро подтянутся остальные ребята.
— Я отправляюсь к вам, — ответил Боб, — постараюсь вылететь как можно быстрее. Значит так, вы пока забивайте все фанерой, а я за билетами. Как только их куплю, сразу же тебе перезвоню.
Джес уже вернулся в колледж, а мы с Бобом жили у Пэт в Вермонте. Я включила канал «Погода». Вполне естественно, там шел разговор об урагане «Льюис».
На экране белой линией был показан маршрут предполагаемого движения урагана. Он пролегал аккурат через Ангилью и Сан-Мартин.
3 СЕНТЯБРЯ, 15.00
Мы с Бобом и Пэт буквально прилипли к экрану телевизора — там как раз проходила лекция по тропической метеорологии. Джон Хоуп, специалист по ураганам, поведал, что буря, зародившись девять дней назад у берегов Африки, стала смещаться прямо на северо-восточную часть Подветренных островов. Через четыре дня она получила статус тропического шторма, а еще через два дня, после того как у шторма сформировался четко выраженный глаз[9], а скорость ветра повысилась до 33 м/с, «Льюису» присвоили статус урагана первой категории. Еще через три дня «Льюис» уже стал ураганом четвертой категории со скоростью ветра 60 м/с.
Все рейсы на Ангилью отменили — малотоннажным самолетам, работавшим на местных линиях, запретили подниматься в воздух. Боб забронировал билет на самолет до Сан-Мартина, вылетавший завтра рано утром, и позвонил Фрэнки Коннору, который обещал ждать моего мужа на лодке в доке. Вечером мы с Пэт отвезли Боба в Бостон и взяли с него клятвенное обещание постоянно держать с нами связь.
Вскоре Джон Хоуп стал нашим единственным источником сведений о продвижении урагана «Льюис». Каждые три часа Хоуп выходил в эфир со сводкой новостей, сообщал об изменениях в скорости ветра и темпе смещения урагана в сторону Ангильи. Мы узнали, что продвижение урагана может замедлиться, но от этого он станет только сильнее.
Я позвонила Бобу в Бостон и попросила его никуда не ездить. Джон Хоуп обратился к жителям островов и посоветовал им запастись фонариками, радио, питьевой водой, консервами и хорошенько зарядить аккумуляторы.
— Боб, да как ты можешь туда лететь? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Это же сущее безумие! Давай я сейчас приеду за тобой в Бостон и мы вернемся к Пэт.
— Не волнуйся, — успокаивал меня муж, — ничего со мной не случится. В час дня я уже буду на Сан-Мартине, откуда меня Фрэнки быстренько подкинет до Ангильи, а там уже в нашей квартирке я буду в безопасности. Дом у нас прочный, окна я заколочу. Чего ты так переживаешь? Я хочу помочь Лоуэллу и Клинтону хорошенько приготовиться к шторму, да и после того, как ураган пройдет, мне все равно нужно быть на острове.
— Ты вообще понимаешь, что рискуешь жизнью? Лоуэлл, между прочим, сказал, что дело нешуточное.
— Мэл, перестань дергаться. Все со мной будет нормально.
4 СЕНТЯБРЯ, 17.00
Продолжает формироваться глаз шторма, ожидается увеличение его мощности
В шесть часов утра Боб оказался в числе других невыспавшихся пассажиров, толпившихся в бостонском аэропорту у стойки компании «Американ Эйрлайнз». Народ постепенно терял остатки терпения, а Боб возмущался все громче, став выразителем всеобщих чаяний. Люди ждали начальника который должен был объявить: отменят ли рейс на Сан-Мартин или нет.
