Усталый, измотанный, мокрый Боб вернулся домой в половине шестого вечера. Он был весь в песке, и у него болели все мышцы.
— Мы четвертые, — выдохнул он. — Вместо первого места — четвертое. На старте случилась неприятность: прямо перед нами прошла здоровенная яхта. Эррол хотел вернуться и потребовать повторного старта, но мы решили плыть дальше. Как мы летели на обратной дороге! Если бы вы знали!
— А зачем вы так сильно забрали в сторону? — спросил Джес.
— Эррол сказал, что хочет попробовать «один фокус». Думаю, благодаря этому фокусу мы и вырвались вперед. А еще он сказал, что для такого большого паруса мы взяли слишком мало балласта, но ничего, это дело поправимое. Я, пожалуй, лягу спать, — Боб опустился на кушетку.
— Сейчас же только половина шестого, — удивилась я.
— Я просто секундочку полежу с закрытыми глазами, — сказал он и мгновенно отключился, проспав беспробудным сном всю ночь.
Будильник прозвенел в пять утра. Мы сели в грузовичок и поехали на «Жувер». У Боба ныло все тело, но он не хотел пропускать такое зрелище. Мы въехали в город и припарковались на обочине, пристроившись в хвосте длинной вереницы машин, растянувшихся вдоль дороги чуть ли не на километр. Мы слышали, как где-то впереди играет музыка. Главная улица, на которой располагается почтамт, была забита народом.
Мы пошли звуки музыки и увидели ансамбль. Музыканты расположились на импровизированной сцене, сооруженной на основании трейлера, медленно тащившегося по улице. Сверху стоял генератор, подававший ток на усилители и стену колонок высотой в три метра. Имелись и парусиновый навес, чтобы защитить музыкантов от солнца, а также возвышение на сцене для солиста. Впереди, позади и по бокам грузовика танцевали сотни людей. Представшая передо мной картина напомнила мне Нориджскую ярмарку в Вермонте: там местные музыкальные ансамбли проезжают по главной улице в кузовах грузовиков.
Я окинула взглядом толпу, двигающуюся в такт музыке. Я узнала консьержей, таксистов, официантов, рыбаков, приехавших сюда со всех концов острова. Некоторые были в маскарадных костюмах. Несколько молоденьких парнишек покрасили волосы в ярко-зеленый цвет. Практически у каждого участника процессии имелся в руках бокал с какой-то жидкостью. Насколько я поняла, это был ром.
Оглушительно гремела музыка. Мы двинулись дальше по улице. Там полз еще один грузовик, возле которого, притоптывая, танцевала другая толпа. Мы примерно час здоровались со знакомыми и друзьями и в результате пришли к выводу, что одного «Жувера» нам за глаза и за уши хватит на всю жизнь.
— Вы просто уже старенькие, — поддел нас Оззи.
В девять вечера мы проводили Боба на Сенди-Граунд, чтобы он помог приготовить «Дерево» к соревнованиям. Мы с Джесом все утро проговорили о колледже, рассказав друг другу о событиях, случившихся в нашей жизни за время разлуки. Джес решил специализироваться на изобразительном искусстве и уже больше не хотел менять колледж. Для меня было большим облегчением узнать, что сын сумел преодолеть внутренний кризис, несмотря на то, что мы находились от него на расстоянии многих тысяч километров. В половине двенадцатого мы снова поехали к Сенди-Граунд. Я выбрала очень красивую дорогу, с которой открывается изумительный вид на залив. Я остановила машину возле кучки людей, собравшихся наблюдать за гонками с высокого утеса. Разговор, естественно, шел о предстоящей регате. Рекой текли ром и пиво.
Мы с Джесом прогулялись по пляжу, отведав моллюсков, жареную курочку и пино-коладу. Я никогда не видела, чтобы жители Ангильи развертывали на пляже столь бурную деятельность. Словно из-под земли выросли десятки ларьков и палаток. В небо подымался дым от бесчисленных грилей. На пляже скопилось столько народу, что мы с трудом пробирались через эту толпу. У Джонно играл ансамбль, знакомо задавала ритм бас гитара. На волнах, отражаясь в залитой солнечным светом воде, покачивались, поблескивая свежим слоем лака, лодки.
Стайка детишек ныряла с причала спиной вперед, кувыркаясь в воздухе. Вдоль берега выстроились моторные яхты — посмотреть на гонки приехало немало народа с Сан-Мартина. «Дерево» и еще несколько новых лодок отрабатывали маневры. Мы с Джесом пошли искать Лоуэлла.
Семейство Дэйвисов столпилось под пластиковым навесом. Навстречу нам поспешил Джа- Дэйвис.
— Здорово, Бланчарды, — сверкнул он золотой звездочкой на зубе. — «Дерево» сегодня непременно победит. — Дреды у Джа-Дэйвиса свисали аж до пояса. На нем были шорты цвета хаки, высокие черные сапоги и выцветшая футболка. — Идите, спрячьтесь в тень, — позвал он нас, и мы зашли под навес, где в пластиковых креслах сидели Клинтон, Роки, Ки-Ки и самый младший брат Стив.
Поболтав с семейством Дэйвисов, мы с Джесом решили снова отправиться на поиски Лоуэлла. Мы сгорали от нетерпения, предвкушая прогулку на его лодке. Упускать такую возможность не хотелось.
— Ура Ямайке! — попрощался с нами Джа-Дэйвис.
— До встречи, — отозвалась я.
— Пока-пока, — в унисон сказали Клинтон и Ки-Ки.
Мы отыскали Хьюза, который сидел на песке вместе с Оззи Свиндой и двухлетней дочкой в ожидании, когда Лоуэлл подгонит лодку поближе к берегу. Мы с Джесом опустились рядом с ними и принялись смотреть, как мальчик лет шести кидает банку из-под кока-колы в море. Всякий раз он вытягивал ее назад за веревку, привязанную к открывалке. Лоуэлл появился только через двадцать минут, и все это время мальчик играл с банкой. У меня возникло ощущение, что он мог бы вот так забавляться целые дни напролет.
Мы дошли до лодки вброд, забрались в нее и помогли загрузить маленький холодильник с напитками и несколько спасательных жилетов. Кроме нас в лодке сидел брат Лоуэлла Глен, работавший на таможне. Лоуэлл поднял якорь, и мы медленно двинулись прочь от порта, смотреть, как команды на лодках отрабатывают повороты. К двум часам все лодки выстроились вдоль пляжа, полностью приготовившись к старту. Толпа ревела, музыка гремела. Раздался выстрел стартового пистолета. Все лодки решительно рванулись вперед. По мере движения на запад ничего интересного не происходило. Ветер дул сзади, так что необходимости менять галсы не было. Вплоть до первого поворота все лодки шли одной кучей.
Моторка Лоуэлла называлась «Малышка Джи», в честь его маленьких племянниц. Нас с Джесом, как и всех остальных, подбрасывало в воздух, когда лодка прыгала с волны на волну. Вода плескалась о борта, создавая ощущение уюта и спокойствия. Поскольку лодка была набита под завязку, особенно в ней было не развернуться. Солнце отражалось от воды, и мы постоянно намазывались лосьоном для загара, надеясь, что Боб не забывает делать то же самое. Когда мы проплывали мимо Сэнди-Айленда, откуда ни возьмись показалась стайка дельфинов. Некоторое время они рассекали воду рядом с нами, следуя, как и мы за участниками регаты. С моря остров воспринимался совершенно иначе. Мы увидели наш дом, возвышающийся над Лонг-Бэй, «Маллиуану», «Каримар-Бич клаб» и, наконец, наш ресторанчик, который на фоне гостиниц выглядел совсем крохотным. Казалось странным, что вся наша жизнь на Ангилье была неразрывно связана с этим маленьким домиком. Я вспомнила сотни клиентов, которых нам довелось обслужить за год. Ужин при свечах в нашем ресторане, надеюсь, вошел в их коллекцию бесценных воспоминаний об отдыхе на Ангилье.
Мы миновали Мидс-Бэй и Барнс-Бэй и вскоре достигли западной оконечности острова. Там невдалеке от берега поднималась из воды небольшая скала, образуя отдельный крошечный островок, называвшийся Ангильиттой. Эта скала и обозначала край Ангильи — за ней на многие километры тянулось лишь море.
«Дерево» находилось где-то в середине участников, но когда лодки приблизились к месту поворота, Глен заорал:
— Посмотрите на «Дерево»! Только гляньте! Сейчас они всем покажут! Смотрите внимательно!
Вполне естественно, что все участники регаты повернули на юг, по широкой петле огибая качающийся на волнах буй. Лодка, на которой был мой муж, не меняя курса, рванулась вперед. Она обогнала три другие лодки, чуть не врезалась в «Стингер», резко повернула и вновь вернулась на прежний курс, устремляясь на север. Прежде лидировали «Синяя птица» и «Свет и мир», однако, «Дерево» их подрезала и вырвалась вперед.
— Да что же ты уши развесил? — заорали Глен и Лоуэлл на капитана «Света и мира». — Ну и ловкач этот Эррол! Держи курс! Держи курс!
