На острове теперь только и говорили, что о предстоящих гонках. Распространился слух, что на соревнования будут выставлены аж целых три новых лодки — их сейчас в последний раз подкрашивают перед стартом регаты, который состоится в понедельник.
— От Айленд-Харбор — новая лодка, — сообщил Клинтон, — говорят, очень быстроходная. Ее строил тот же самый мужик, что и «НЛО». Слышали про «НЛО»? Эту лодку вообще никто обойти не мог. Летала со скоростью ветра.
В тот вечер мы отправились на «Бандораму», конкурс местных музыкальных групп. Он проводился в амфитеатре под открытым небом, который назывался «Чаша». Во время Карнавала каждый вечер устраивают какое-нибудь шоу. Главная улица города украшена ожерельями из лампочек всех цветов радуги, которые тянутся над головой от столба к столбу. Ориентируясь по лампочкам, мы и нашли «Чашу». Там уже успела собраться огромная толпа. Повсюду стояли шатры, фургончики, торговавшие снедью, грили. Слонявшиеся меж ними люди лакомились лепешками, пельменями с бататом, жареными курами и ребрышками.
Мы встали в очередь, чтобы заплатить за вход. До нас доносились звуки бас-гитар. Наконец мы вошли внутрь, переступив через спящего козла. Он даже нас не заметил. Музыка играла так громко, что я почувствовала в груди трепет. Мне подумалось, что все присутствующие к завтрашнему утру должны оглохнуть.
«Чаша» не сильно отличается от обычной ярмарочной площади в Вермонте: по сути, она представляет собой сцену под открытым небом, скамейки, а по периметру — палатки с торговцами, продающими еду, напитки, попкорн, майки с эмблемами Карнавала и прочие сувениры. Кора Ли обзавелась новой машинкой, делающей сахарную вату, и к ее лавочке выстроилась длинная очередь, состоящая в основном из детей.
Приблизившись к сцене, мы обнаружили, что на ней выступает какой-то подростковый ансамбль. Огромные динамики изрыгали музыку, в такт которой раскачивалась и приплясывала толпа. Сцена была отделана серебристыми блестками, мерцающими в свете гирлянд разноцветных фонариков. Один из музыкантов стоял за синтезатором, другой терзал бас-гитару, а двое исполнителей во всю силу своих легких орали песню. Они что-то выли, то ли о первой любви, то ли об истинной любви, но всех слов я не сумела бы разобрать даже под страхом смерти.
Мы прошлись, чтобы оглядеться и посмотреть, где что продают.
— Я проголодался, — сказал Джес, — давайте ребрышек купим.
Мы встали в очередь, пристроившись за толстухой в плотном облегающем красном платье. Толстуха пританцовывала в такт музыке. Такое впечатление, что двигалась буквально каждая клеточка ее тела, но при этом ног она от земли не отрывала. Совсем как Оззи на кухне. Мы купили лепешку и две порции ребрышек, завернутых в фольгу, и продолжили прогулку. Ели мы на ходу. Боб увидел Ригби, беседовавшего с несколькими людьми, и направился к нему поздороваться. Мы с Джесом двинулись следом.
— С праздником, — сказал Ригби.
— Все готово к завтрашним гонкам? — спросил Боб.
— А как же! Наша лодочка — настоящая красавица. Эррол сегодня поставил новый парус с Сан- Мартина, так что полетит как перышко.
— А ты тоже с ними пойдешь? — спросил Боба кто-то из друзей Ригби.
— Чувак, да Бланчард настоящий моряк. Крутой, — отозвался он.
— Тогда до встречи завтра утром, — сказал довольный Боб.
— Пока, — откликнулся Ригби.
Мы знали, что Лоуэлл, Мигель, Оззи и Хьюз вязли в аренду ларек и продают напитки. Мы отправились на поиски ребят. Сперва мы заметили Мигеля, игравшего в домино, а потом обнаружили и всю остальную компанию. Ребята сидели в ларьке, обложившись пивом, содовой, элем и искусственным льдом. Хьюз распустил косички и завязал волосы в гигантский узел на затылке.
— Что, имидж решил поменять? — спросила я.
Хьюз рассмеялся:
— Да, хотелось к Карнавалу чего-то новенького.
Жук с куриной ножкой в одной руке и бутылкой пива в другой стоял у доминошного столика, дожидаясь своей очереди.
Некоторое время мы слушали музыку и следили за ходом игры. На сцену вышла новая группа, которая принялась исполнять нечто вроде рэпа, полностью заглушая стук костяшек домино, которые игроки резкими движениями опускали на столик.
Я подошла к скамейкам и окинула взглядом толпу. Народу было очень много, и поначалу мне показалось, что кроме нас здесь нет ни одного белого. И тут я увидела, как мне кто-то машет с первого ряда. Это была Гаррилин. Когда она встала, чтобы поздороваться, поднявшись над толпой людей, я обнаружила, что она завила волосы. Гаррилин была очень красиво одета — не надо забывать, что я в основном привыкла ее видеть в поварском наряде. Выглядела Гаррилин сегодня просто роскошно.
— А где Джес с Бобом? — спросила она.
— Там, с ребятами, — я показала в сторону ларька. — Ты просто красавица. — Музыка играла так громко, что нам приходилось орать. — Как ты думаешь, во сколько завтра на «Жувер» вставать? — спросила я.
— Вообще-то все начинается в четыре, но можете подходить к шести.
— А мы ничего интересного не пропустим?
— Да нет, — улыбнулась Гаррилин, — к шести они только успевают раскачаться.
— А ты завтра на гонки пойдешь?
— Больно надо. Я лучше завтра высплюсь как следует и в церковь схожу. Ладно, я пойду, а то еще там мое место займут. Удачно тебе провести время. До встречи.
От громкой музыки в голове начинала пульсировать боль. Я искренне надеялась, что Боб с Джесом согласятся отправиться домой. Я нашла их возле ларька. Они стояли, прислонившись к стеночке с бутылками пива в руках, и смотрели, как Жук играет в домино.
— Я больше здесь не могу! Очень шумно! — заорала я на ухо Бобу.
Мы попрощались с ребятами и направились к машине. Звуки музыки стали стихать только возле нее.
— У меня в ушах звенит, — пожаловался Джес.
— Хьюз советовал нам заглянуть на вечер калипсо, — сказал Боб, сев в машину. — Говорят, с Тринидада приедет мужик по кличке Бомбовоз — вот он действительно крут. Исполняет калипсо в старом стиле и возит с собой двух музыкантов — с тромбоном и саксофоном. Хьюз не мог вспомнить точную дату, когда они будут выступать, но можно посмотреть в газете.
— Как ты думаешь, а этих ребят можно будет попросить сделать звук потише? — спросила я.
На предварительные воскресные гонки мы с Джесом не пошли и остались дома. Лодки как раз должны были проплывать мимо нашего дома, так что мы наблюдали за ними с балкона в бинокль. Примерно в два часа дня показалась «Свет и мир». Мы разглядели Лоуэлла и, радостно закричав, принялись махать ему руками. Затем появилась «Дэ Шан», а за ней — «Синяя птица». Прежде чем из-за утеса на востоке показалась лодка с моим мужем, я успела насчитать одиннадцать парусов. «Дерево» шло в самом хвосте.
— Папа сильно расстроится, — заметил Джес.
Через час в обратном направлении проплыла «Синяя птица», за которой шел «Стингер». Обе лодки прошли невдалеке от берега, всего в метрах тридцати-сорока от нашего балкона. Тут мы приметили еще одну лодку, гораздо дальше, шедшую совсем другим маршрутом. В бинокль я разглядела, что она зеленого цвета. Это было «Дерево».
— Что они там делают? — изумился Джес. — Капитан вообще в курсе, как ходить под парусом?
— Папа говорит, что в курсе, но я ума не приложу, зачем они так сильно забрали в сторону.
Мы увидели, как лодка с Бобом повернула, ложась на новый курс. Прошли остальные лодки — некоторые плыли поближе к нам, некоторые на равном удалении от берега и от «Дерева». Вскоре все они скрылись из виду, и теперь нам осталось только ждать результатов.
