Дениц распрощался и уехал во Фленсбург.
Но в ту же ночь Дениц узнал о том, что фюрер покончил с собой и назначил его своим преемником.
Теперь Дениц, под охраной отряда подрывников, уже в своем кабинете ознакомил Гиммлера со второй телеграммой.
Гиммлеру показалось, что почва уплывает у него из-под ног, это был крах. Бледный от волнения, он превозмог себя, почтительно поздравил Деница и тут же произнес:
— Разрешите мне быть вторым лицом в государстве.
Но Дениц отверг его предложение.
Вернувшись в Любек, Гиммлер не находил себе места, он был на краю отчаяния.
Рейхсфюрер ходил по ковру взад и вперед, пощелкивая наманикюренным ногтем по зубам. Едва Шелленберг вошел, как Гиммлер заметил:
— Шелленберг, я жду вас уже два часа!
— Я выехал из Фленсбурга сразу после вашего звонка, и рассчитывал в течение часа добраться до Любека.
— Так в чем же дело?
— Дороги оказались забитыми отступающими войсками и техникой. На окраине порта я сам попал под бомбежку.
В присутствии Шелленберга Гиммлер немного успокоился.
— Вам известно, что фюрер покончил жизнь самоубийством?
— Когда это случилось?!
— 30 апреля… В завещании он назначил гросс-адмирала Деница главой государства…
— Почему Деница? — вырвалось у Шелленберга.
— Вероятно, Гитлер придавал большое значение его родственным связям с Гуго Стиннесом[14], рассчитывал, что это поможет вбить клин между Западом и Россией.
Гиммлер ждал, что скажет Шелленберг. Но такая ошеломляющая новость даже Шелленберга вывела из равновесия. Он молчал. Это не была растерянность — Шелленберг с Гиммлером все эти дни ждали смерти Гитлера, и Шелленберг внутренне был готов к такой развязке. Кто будет вторым? Неделю назад в Хоенлихене Гиммлер впервые произнес: «Шелленберг, я боюсь того, что скоро произойдет!»
В первый понедельник после этого разговора Адольф Гитлер отправился на тот свет.
Шелленберг знал, что Гиммлер всегда носит в кармане фальшивое удостоверение на имя Генриха Хитцингера и ампулы с ядом. Он помнил, как в начале этого года Гиммлер поручил Освальду Полю произвести эксперимент с цианистым калием. Поль командировал штандартенфюрера СС Лоллинга в Заксенхаузен, где в рот пленному засунули ампулу и заставили раскусить ее. Через пятнадцать секунд тот был мертв.
Результат эксперимента доложили Гитлеру. И все «золотые фазаны» [15], как талисманами, запаслись ампулами с цианистым калием…
— Я был у Деница, — тихо сказал Гиммлер.
Шелленберг угадал мысли Гиммлера — Дениц не дал ему пост второго лица в государстве… И он, Шелленберг, принес Гиммлеру неутешительную весть. Союзники России обсуждали в Вашингтоне предложение Гиммлера, однако не захотели иметь с ним дело.
Значит, Дениц — глава государства, а Гиммлер — политический труп.
Как только Шелленберг сообщил об отрицательном ответе англичан и американцев, Гиммлер без сил опустился в кресло. Дрожащей рукой провел по вспотевшему лбу и тихо, даже не пытаясь скрыть от Шелленберга своего потрясения, произнес:
— Трумен был при этом?
— Совещание в Вашингтоне проходило с участием Трумена, генерала Маршалла и адмирала Леги.
— Но там не было англичан. Монтгомери… — голос его дрожал. — Рано или поздно им придется вести войну, чтобы остановить марш на Западную Европу азиатских орд…
Но Шелленберг прервал его:
— Они консультировались с Черчиллем по телефону.
Из груди Гиммлера вырвался стон. Этот человек, никогда и ни к кому не знавший жалости, сидел раздавленный.
— Это все?
— Нет, — твердо ответил Шелленберг. — Есть другие возможности опасти Германию. Надо поднять на щит новое правительство Деница. Я поеду к Деницу… Надеюсь, он не откажется от моих услуг. В сложившихся условиях остается немедленная капитуляция наших войск в Норвегии и Дании перед американскими и английскими войсками. С этой целью в качестве специального посланника я готов ехать в Копенгаген.
Шелленберг упорно искал способ вступить в сговор с англичанами и американцами.
— Желаю удачи, Шелленберг! Политика — это «искусство делать невозможное возможным»… — согласился Гиммлер.
Шелленберг вернулся в шведское консульство, где оставил генерала Мадера.
— Простите, генерал, что напрасно держал вас тут. Планы изменились. Я срочно еду в Копенгаген. Благодарю вас за преданность… Не забывайте приказ Гиммлера о нашем долге после оккупации. А теперь — прощайте!..
Шелленберг взялся за шляпу…
— Надеюсь, мы еще увидимся…
Он пожал генералу руку и оставил Мадера в полном смятении.
КРАХ
В гостиничном номере Каюма в Мариенбаде было накурено. Пепельницы переполнены, кровать не убрана. Рут упаковывала драгоценности, лихорадочно нанизывала перстни и кольца на тонкие длинные пальцы.
Каюм в тапочках на босу ногу, в накинутом на плечи шелковом халате метался по комнате.
— Ты слышала, Рут? Фюрера нет. Все кончено!
Зазвенело упавшее на пол кольцо…
В состоянии оцепенения они пробыли с полчаса.
Наконец Каюм подошел к столу, схватил бутылку с вином и налил полный бокал. Рука его дрогнула, и вино пролилось на скатерть. Рут заплакала.
— Каюм, неужели ты не видишь, что я больше не выдержу? Немедленно надо уходить… Ты слышишь? Тут дальше оставаться опасно.
— Ты же знаешь, я жду Хаитова, закричал Каюм.
— Хаитов тебя обманул. Он сбежал.
— Как ты надоела мне со своими воплями!
— Если ты не можешь что-то предпринять, я попытаюсь сделать это сама. Я найду и машину и тех, кто еще не потерял голову, кто способен управлять собой.
— Иди! Я знаю, о ком ты ведешь речь. Только имей в виду, Ольцша в Берлине, а Берлин окружен советскими войсками.
— И пойду, «ваше высокопревосходительство»! На что ты надеешься? От тебя разбежались все твои земляки. Где Алмамбетов? Где Канатбаев? Где Алимов? Наконец, скажи, где твой холуй Баймирза? Корабль тонет и крысы бегут. Ты для них теперь никто. Ты вообще никто. Все вы никто. «Президенты без государств».
— Замолчи! Шлюха! — Каюм подскочил к Рут и ладонью наотмашь хлестнул ее по лицу.
