В вагон Алтухов вошел за несколько секунд до отправки поезда. Он выглянул из-за плеча проводницы в раскрытую дверь и мысленно попрощался с Москвой и с тем, что у него было связано с этим городом, – со всей своей жизнью. Этот кусок холодной, заснеженной платформы сейчас олицетворял для него весь его путь, и Алтухову сделалось не по себе, когда дверной проем вдруг загородила коренастая фигура. Поезд уже тронулся, и в этот момент в вагон заскочил опоздавший пассажир с большим портфелем.
Он был в сером пальто и старой кроличьей шапке. -‘Тьфу-у, успел, – выдохнул пассажир и, сбивая с ботинок снег, прошел в вагон.
Проводница закрыла дверь и удалилась к себе, а Алтухов, пораженный появлением преследователя, остался стоять в тамбуре.
Сердце у него заныло от нехорошего предчувствия. Вся та торжественность, на которую он настраивался весь вечер, исчезла, а на смену ей пришло непонятное беспокойство – он снова ощутил себя на поводке. Это был тот самый поводок, который не давал ему покоя всю жизнь и своей длиной определял круг его интересов и степень свободы.
'Обману, – с отчаянием подумал Алтухов. – Все равно обману'.
В свое купе Алтухов вошел, когда попутчики давно уже распихали вещи по углам и полкам и переоделись. Они собирались ужинать, и появление столь нереспектабельного соседа привело этих людей в некоторое замешательство.
Алтухов поздоровался и, не раздеваясь, сел с краю у самой двери.
На некоторое время в купе воцарилась тишина. Затем, смущаясь, Алтухов показал попутчикам билет и пояснил:
– Мое место тридцать второе, верхнее.
Он чувствовал себя здесь лишним. Попутчики – семья из трех человек – сели ужинать, а Алтухов, помаявшись, встал и вышел из купе. 'Как мне все это надоело', – подумал он.
В тамбуре Алтухов прислонился к стене и простоял так не менее часа. Из вагона в вагон постоянно ходили люди, и Алтухов, провожая их взглядом, гадал: тот это человек или нет. Определить было почти невозможно, потому что лица он так и не запомнил, пассажиры разделись и стали похожи один на другого.
'Теперь он, наверное, в синем спортивном костюме', – подумал Алтухов.
Время было позднее. Пассажиры наконец угомонились, а вскоре в купе погасили свет. Алтухов несколько раз заглядывал в вагон, ожидая, что вот сейчас в проходе появится его преследователь, но незнакомец как будто не торопился, и он решил, что пора deiqrbnb`r|. Это страшное решение отозвалось в его душе таким отчаянием и ужасом, что он закрыл лицо руками и очень быстро забормотал:
– Все-все-все! Пора! Успокойся! Это просто. Главное ты уже сделал. Осталась ерунда.
Алтухов взялся за холодную алюминиевую ручку, повернул замок и резко дернул дверь на себя. Лязгающий грохот идущего поезда оглушил Алтухова. Поток ледяного воздуха ударил ему в лицо, и вместе с ним в тамбур несло колючую, как металлические опилки, снежную крупу. Она хлестала по лицу и рукам так неистово, будто пыталась загнать его назад в теплое чрево вагона.
' Алтухова перехватило дыхание, он еще раз дернул на себя дверь, раскрыл ее пошире, и в этот момент из вагона вышел человек в синем спортивном трико. Он достал из кармана мятую пачку сигарет и закурил. Незнакомец стоял в противоположном конце тамбура и смотрел в темноту, до тех пор, пока Алтухов не закрыл дверь и не обратился к нему со словами:
– Ты кто?
– Я? – обернувшись, удивленно спросил пассажир. – Никто. Просто человек.
– Ты мне все время мешаешь, просто человек, – зло проговорил Алтухов. – Это ты затащил меня обратно на крышу?
– На какую крышу? – не понял незнакомец.
– На обычную! Не прикидывайся! – закричал Алтухов.
– Никуда я тебя не затаскивал. Я тебя в первый раз вижу, – испуганно ответил пассажир.
– В первый раз, – рассмеялся Алтухов. – Стоит мне собраться с силами, как появляется такой вот 'просто человек…'!
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Он еще раз затянулся, бросил окурок на пол, растер носком ботинка и ушел в вагон.
Оставшись один, Алтухов снова повернулся лицом к двери. За окном было совершенно темно, а на душе – пусто. Собственно, окно представляло собой сейчас черное зеркало, в котором он вдруг увидел бледное, уставшее лицо человека в сером пальто и бесформенной кроличьей шапке. От неожиданности Алтухов вздрогнул, затем всмотрелся в свое отражение и закрыл глаза. В темноте, которая вслед за этим наступила, бегущей строкой высветились буквы: 'Не прислоняться… не прислоняться… не прислоняться…'
