майором Рябининым небрежный променад по городу — разведали подступы к радиотелецентру, расположение охраны, определили места для засад гранатометчиков, позиции взводов и каждой боевой машины. После полезной прогулки всех собрал полковник Евгений Чернышев, их куратор из Управления боевой подготовки сухопутных войск. Проверил знание бойцами своих задач, прощупал настроение и с улыбкой ушел. Саша Попов был изрядно озадачен и не скрыл этого от Рябинина.
— Анатолий Тихонович, а что так? Всего-навсего телецентр, а охраны — танковая рота и взвод в придачу на БМП; да еще куча солдат, сами говорите, не меньше сотни… Как будто ядерный центр им под охрану дали.
— Саш, дедушку Ленина изучать надо. Они тогда с почт, телеграфов и телефонных станций начинали, а кто владеет информацией — тот владеет миром. А как ты будешь влиять на умы и сердца? Только через наш объект. Танковую бригаду можно сдать, да что там — корпус; но силу эту, радио и телевидение, — ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах. Нам одного ряженого, солидного афганца подсунут, чтобы его доставили прямо к камере или микрофону — очевидно, будет вещать о победе демократических сил и клеймить позором тех, кого мы им низвергнем.
— Кто таков — солидный дядя?
— А хрен его знает, но что-то маститое, упитанное. Ты спроси у майора-азербайджанца; я смотрю, вы с ним нашли общий язык…
Намедни полковник Чернышев познакомил Попова с похожим на афганца мужчиной, отрекомендовав его: «Майор Джафаров, из ведомства товарища Иванова. Вам есть о чем поговорить». Попов был уверен, что фамилия майора — это псевдоним. Накануне переворота Кабул заполонили наши «Ивановы» и «Джафаровы». Поговорили. Чекист — из Баку. Живет около «Радио Афганистана», имел возможность наблюдать за его территорией, поэтому поделился полезной информацией и ценными советами. Высказал просьбу: по возможности не крушить все подчистую, поберечь аппаратуру, которая вкрай понадобится афганским товарищам, и сразу же.
— А что за ряженый, которого мне доставить надо?
— Имени не знаю, но будет вроде загримирован. Вот только под кого? Афганца любого шпаклюй не шпаклюй — Восток рожей сияет, наждачкой не сдерешь. Чего лыбишься? Поступит команда, и мы все в комедианты пойдем строем — где наша не пропадала, кем нам только не довелось быть… Лицедеем мне, например, не привелось Ваньку валять, но будет надо для дела — сваляем. Саня, не бери дурное в голову и не задавай лишних вопросов — у нас это не принято. Я же тебе по твоей неопытности кое-что пояснил. Считай, молодость твою уважил и настроил таким доверием на героизм.
Нападение планировалось осуществить с двух сторон. Два взвода под командой Сергея Локтева вторгаются на территорию телецентра, отсекают экипажи от танков, блокируют вход в здание и обеспечивают действия группы захвата. При обязательном и несколько раз акцентированном требовании: «Задачу выполнить, насколько возможно, в самый короткий срок. Огонь должен быть настолько плотным, чтобы никто в здании не смел головы поднять. В эфир может выйти только молчаливый покойник». Последнее Попову и Локтеву очень понравилось, а потому и запомнилось — умели шутить генералы в КГБ. Правда, генерал ставил задачу на повышенном тоне — все сокрушить, а майор из Баку шептал — не шибко- то громить. А так — все разумно. Раздолбать и кабель, и тела, дабы SOS «Русские идут!» не вырвался на околоземной простор и не вызвал потом у мировой обывательской общественности подозрений, что там, в Кабуле, афганец афганца убивал.
Под началом Попова — 43 человека. Группа Александра Рябинина — девять (Абрамян, Волгин, Гаврюшев, Гузенко, Осипов, Пономаренко, Джафаров и «гуляет по воспоминаниям» строго засекреченный некто «офицер-таджик»; плюс командир — и полна коробочка). Средство огневой поддержки — зенитное отделение «ЗУ-23». Было придано еще одно «средство» — Аслям Мухаммад Ватанджар. Это тот случай, когда партийному активисту отводились хотя и исполнительские функции, но бескровные, миролюбивые. Его разящим оружием должно было послужить пламенное слово страстного патриота и большого любителя творить революции…
Ближе к 18.00 разведрота выстроилась головой колонны к КПП. Бойцы Александра Рябинина и десантники заняли места в машинах. Рябинин находился в машине командира роты. Группа из «Зенита» располагалась в бронетранспортере вместе с Ватанджаром. Замерли. Точнее сказать — затихли. Слушали тишину и себя. В ночь гранатометчики скользнули стайкой, почти неслышно, сберегая последние капли безмятежности и покоя. Они — за угол и боком-боком, вдоль заборов-дувалов, к заранее выбранным накануне позициям. До них рукой подать, но бесшумно скользить едва удавалось. Раздавшийся взрыв подтолкнул: тишину можно уже не беречь, и солдаты помогли своими выстрелами расплескать ее до конца…
Шатнуло землю под ногами. Пункт управления вздрогнул. Городской телефон приказал долго жить — проверили и убедились, что все идет по плану, телефонная станция взорвана. Клубами выбились дымы из чрев машин, зарокотали мощные дизели боевых машин. Запахло гарью и потом оцепеневших от напряжения солдат.
Команда разведроте, и головная БМД сбивает шлагбаум, приводя в смятение дежуривших афганских солдат, выносится на простор. Резкий поворот влево, и бронированная «тачанка» на полной скорости таранит несущуюся навстречу легковушку. Удар неощутим для десантников, но иномарка превращена в блин. За нарастающим сбоку гулом приближающейся колонны криков несчастных было не слыхать. Появились первые машины 103-й дивизии, выдвигающейся со стороны аэропорта. За их нарастающим грохотом ожидаемой победы никто не уловил выстрела из-за дувала, который прозвучал мгновение назад, и — пал боец, совсем мальчишка, солдат артиллерийской батареи рядовой Раис Зуфарович Яхин. Подразделения полковника Рябченко тащатся по центральной улице и прилегающим улочкам, мимо уже ввязывающихся в бой десантников Попова, несколько напортив им — неожиданным своим появлением они рассекли колонну пополам. БТР с «зенитовцами» и Ватанджаром отстал. И все же десантники вовремя выцарапались из путаницы, и внезапно с двух направлений вкатили на территорию телецента непрошеными: изодрали ограду, гусеницами отутюжили въезды, расстреляли часовых. Из засад ударили гранатометами. Два танка полыхнули. Подожгли одну боевую машину пехоты. Убегающих танкистов прижали к земле, кого- то из них уложили навсегда. В ответ — жалкие одиночные выстрелы, скупые автоматные очереди. Тупо застучали пулеметы БМД. Разведчики огнем отсекли афганцев, не давая им возможности прорваться к зданию. Один танк захватили, экипаж пленили. Остальные афганские экипажи — из оставшихся восьми танковых и трех БМП — сопротивления не оказали.
Пока десантники крошили темень и жгли броню неприятеля, «зенитовцы» ворвались в «Радио Афганистана» и штурмом овладели зданием. Бой продолжался более получаса. После захвата персонал определили в отдельном помещении, выставив охрану.
Порадел за правое дело и Аслям Ватанджар. Он собрал плененных солдат, представился, поведал о лейтенантском прошлом, когда на танке первым ворвался в «Дом народов» свергать Дауда, и попросил их пойти к стоявшим в отдалении танкам и разъяснить своим товарищам обстановку, заверив, что перешедшим на сторону новой власти гарантируется безопасность. Думается, правильное решение принял Ватанджар, когда в последнюю минуту отказался от грима и надуманного сценического образа. А то б не узнали пылкого повстанца старой закваски и зашибли бы ненароком неопознанного патриота. Он же, Ватанджар, организовал передачу в эфир обращения Бабрака к народу и ряда заявлений нового правительства. Пришлось, правда, чуток обождать в волнительном беспокойстве, но он проявил терпение. Только ближе к полуночи на пункт управления пришли товарищи из советских «органов» с пленкой записанного выступления и почти торжественно вручили ее завтрашнему члену Политбюро. Или на тот час уже состоявшемуся?.. По крайней мере, выглядел герой трех кровопролитных переворотов бодро, и голос его, истового отчизнолюбца, в прямом эфире звучал свежо и жизнерадостно.
Голосовая партия Асляма, пронизанная оптимизмом, удалась и была отмечена в штабе революции — обращение нового лидера страны по радио слушали все. Те, кто знал о положении дел в Афганистане и отношении людей к Бабраку Кармалю после его бегства из страны и пражской эмиграции, открыто чертыхались и плевались. Генерал Иванов никак не реагировал на такую реакцию афганцев, о которой ему сразу же доложили, лишь хранил многозначительное молчание и загадочно щерился от уха до уха. Генерал Магомедов, напротив, насупился, сдвинул брови, наморщил лоб и мрачно, вполголоса, помянул «чью-то мать». Непонятно — чью: Бабрака или своих полковников. И под суровое настроение духа генерал творил
