Еще раз повторим имя этого народа — латиняне. А небольшие народы с близкими названиями — латыши, латгальцы, литовцы и ныне населяют часть побережья противоположного Средиземному Балтийского моря. Одного из римских богов, кстати, согласно античной мифологии, прибывшего с севера, звали Аполло, а одного из литовских князей — Ягелло. Знаменитого римского поэта звали Вергилиус, знаменитого римского императора Аугустус, знаменитого римского философа — Аврелиус, а литовских и латышских коммунистических лидеров — Снечкус, Бразаускас, Лацис.
Мифологический эпос финских народов, некогда населявших всю лесную зону Восточной Европы и Северо-Западной Азии, сохранился в виде отдельных фрагментов лишь у берегов Балтики, где на их основе в XIX веке были воссозданы «Калевала» и «Сын Калева».
Сходная история произошла и с богатырскими былинами восточных славян. Рожденные в Киевской Руси, эти сказания к XIX столетию сохранились только на севере России, в местностях, примыкающих к Северному Ледовитому океану.
Там они и были записаны.
Одним из самых поразительных подтверждений «Правила пыли» может служить история еврейского народа, который сохранился и приумножился не вопреки рассеянию, как принято считать, а конечно же благодаря ему. Благодаря троекратному изгнанию из Палестины и последующим изгнаниям из Северной Африки, из Западной Европы. Благодаря массовым преследованиям и, страшно вымолвить, катастрофам, массовому истреблению в странах, в которых он находил временный приют.
Где великий народ фараонов и пирамид?
Где потомки строителей Вавилонской башни?
И гордые римляне, разрушившие Иерусалимский храм и заставившие его прихожан покинуть историческую родину, — где они?
А прапраправнуков превращенных в дорожную пыль жителей двух крохотных древних царств Палестины можно встретить сегодня в любой столице мира.
Пыль скапливается по углам, сохраняя там накопленные ценности.
Иногда мне кажется, что наша Земля, расположенная на самом краешке Млечного Пути, представляет собой что-то вроде такого угла. Единственного уголка Вселенной, в котором сохранилась бесценная пыль Мирового Разума — в виде человечества.
Единственного.
Не потому ли не откликается на наши зовы ни одна другая планета?
Большой ученый
Товарищ Сталин, вы большой ученый.
В языкознанье знаете вы толк.
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ — серый брянский волк.
Вряд ли какая-нибудь из политических кампаний, проводившихся властями Советского Союза в конце сороковых — начале пятидесятых годов, казалась и до сих пор кажется более загадочной, чем та, что официально именовалась «борьбой с аракчеевским режимом в языкознании». И по крайней немногочисленности затронутых ею советских граждан. И по той причине, что сигнал к атаке на очередного супостата дал на этот раз сам вождь, разразившийся своей первой и последней работой в области лингвистики — «Марксизм и вопросы языкознания». Обычно с открытым забралом он предпочитал не выступать.
Удивляла также бескровность этой кампании — в отличие от других тогдашних видов борьбы: «с преклонением перед иностранщиной», «с космополитизмом», «с формализмом в искусстве», «с антипатриотизмом в литературе», не говоря уже о так называемых «делах» — «Ленинградском», «Артиллерийском», Еврейского антифашистского комитета, где буквально хрустели кости. А тут карательная гора родила даже не мышь, а мошку. Ну лишился своего директорского поста в Институте русского языка и своего членства в Президиуме Академии наук главный «марровец» академик Иван Иванович Мещанинов. Ну лишились своих кафедр несколько профессоров из числа сторонников умершего еще до войны академика Николая Яковлевича Марра. И всё. Так из-за чего было городить весь этот сыр-бор?
Политические взрывы подобны взрывам бомб, снарядов, мин. В обоих случаях необходима определенная масса взрывчатого материала, а еще необходим запал. В гигантской волне государственного террора, обрушившейся в начале второй половины ХХ столетия на страны коммунистического лагеря и их сателлитов, вплоть до Индонезии и Камбоджи, Эфиопии и Анголы, Кубы и Никарагуа, роль запала сыграли их лидеры, взрывчаткой же послужили «широкие массы трудящихся».
В России, где этой взрывчатки всегда хватало — и на Смуту начала семнадцатого века, и на разинщину, и на пугачевщину, и на три революции двадцатого столетия вкупе с Гражданской войной, и на раскулачивание, и на ежовщину, в первые годы после Второй мировой войны ее накопилось особенно много. Насчитывавшая к концу военных действий примерно 20 миллионов человек Советская армия была сокращена в пять раз. 15–18 миллионов молодых дееспособных мужчин, отвыкших от нормального, мирного труда, внезапно ощутили себя отторгнутыми от питавшего их сосца матери-родины. А получить прокорм на гражданке было далеко не просто — практически все теплые места оказались заняты людьми, по тем или иным причинам избежавшими фронта и так, за здорово живешь, не собиравшимися отдавать их кому бы то ни было.
Аналогичная ситуация в России уже складывалась и раньше — после Первой мировой войны, когда переход огромной царской армии на мирные рельсы привел к серии грандиозных политических взрывов.
Россия не была исключением. Сходная ситуация сложилась и в других воевавших странах. Социальное напряжение возросло тысячекратно. Наряду с Российской империей рухнули Германская, Австро-Венгерская, Оттоманская, по всей Европе, от Испании до Польши, прокатилась волна национальных революций, в Китае началась революция коммунистическая, восстания охватили Латинскую Америку, повсеместно возникали тиранические режимы.
Типичным представителем человеческой взрывчатки той эпохи был Адольф Гитлер, демобилизованный ефрейтор германской армии, не успевший до войны получить какую-либо гражданскую профессию, готовый ради места под солнцем шагать по головам хоть врагов, хоть друзей — и юнгштурмовцев Тельмана, и штурмовиков Рема, бывших фронтовиков из «Стального шлема» и генералов рейхсвера, не говоря уже о еврейских и цыганских. Для человека гитлеровского типа превращение войны между государствами в войну гражданскую было простейшим способом обрести теплое место в послевоенной жизни да и просто еду, жилье, возможность обзавестись семьей и продолжить свой род. Эта цель оправдывала любые средства — предательство, грабеж, убийство. Деклассированные люди такого типа составляли немалую часть всех наций, но особенно много было их в нациях по преимуществу крестьянских. В конце сороковых — начале пятидесятых годов прошлого столетия горожане в СССР составляли всего 30 процентов населения.
И поэтому сводить подоплеку послевоенных политических кампаний к злой воле Сталина без учета злой воли, уж не знаю, какой в точности, но безусловно огромной части советского народа, было бы глубоким заблуждением.
Развертывая кампанию «борьбы с аракчеевским режимом в языкознании», Сталин преследовал, по меньшей мере, две цели.
Первая полностью соответствовала его обычаю, проводя очередную массовую террористическую
