Дима проснулся не в духе. Если точнее, он просто встал не с той ноги. Он понял это сразу, как только обнаружил под кроватью нечетное количество носков. В такие серые утра носков оказывается либо пять, либо три, причем один гаже другого и крайне трудно подобрать сносную пару. Вот и сидишь, словно какой- то мифический грустный многоногий зверь. Желание одеваться, умываться, бриться и вообще двигаться пропадает сразу и напрочь.
Тем не менее он совершил деловой звонок.
— Алё, Костя. Как там у нас с автоматами? Только десятирублевые? Бэу? То, что надо. Да хрена ли, здесь не столица. По-любому прокатит. Перепрограммировали? А чего так вяло? Мне нужно семьдесят пять процентов, понял?.. Ага. Ну, всё ладом.
Братец Кролик проснулся не то чтобы в духе. Первым делом он осторожно выглянул из-за штор — не видно ли Веселых Велосипедистов? Обычно они появлялись тогда, когда их не ждешь, когда относительно благополучен и счастлив. Визиты В. В. можно было упредить, если постоянно чуть-чуть бояться — всего на свете, равномерно. Сегодня утром Братцу Кролику это замечательно удавалось.
Потом Братец Кролик тоже совершил деловой звонок.
— Привет, сестренка. Слушай, вопрос на засыпку. Вот эти тропические цветы, которые хавают насекомых… Ну, птичек там мелких… грызунов… еще дерьмом пахнут… Как они называются?
— Росянки, — без запинки ответила Сестрица Черепаха. — И не дерьмом вовсе, а падалью. Типа привлекают жертву.
— А-а, — сказал Братец Кролик. — Теперь понятно. А у тебя нет ничего сейчас?
— Нет, ничего нет, — без запинки ответила Сестрица Черепаха.
— Ты за ботаника меня держишь? А? Росянки, твою мать…
— А ты вообще когда-нибудь спрыгивать собираешься? — сердито спросила Сестрица Черепаха и бросила трубу. Но это был риторический вопрос. Поэтому Братец Кролик нисколько не расстроился. Где-то к полудню Сестрица Черепаха сама его вызвонит хоть со дна Марианской впадины, сама чего-нибудь промутит, достанет и сварит.
Он не знал, что Сестрица Черепаха проснулась сильно не в духе.
Дима бодрым шагом прошел через игровой зал. Перемигнулся с оператором: мол, как нынче стрижем баранов? Дима когда-то сам работал на подобной точке и с тех пор взял себе за правило знать весь персонал в лицо. Он был незаносчивый человек.
На душе все-таки скребло. Все-таки Гаруда первый из местных додумался перепрограммировать игровые автоматы на определенное соотношение выигрыш-проигрыш. По идее, это раз плюнуть. Но Гаруда был именно тот парень, который сказал «Поехали!» и махнул рукой. При таком раскладе уже не важно, кто там вышел в открытый космос или посадил в океан станцию «Мир».
Гаруда делал историю на вверенном ему участке. Он больше не вкладывался в инновации — ему хватало. А теперь дешевые машинки образца семьдесят лохматого года, обещанные Костей Казанским, могли запросто создать Гаруде нехилую конкуренцию. Причем на его же, Гарудином, поле.
— Я встряла, — сказала Сестрица Черепаха. — Я встряла. Я просто охрененно встряла.
Она повторяла эту фразу с незначительными вариациями уже целый час. Если в двух словах: мудрая, прожженная Черепаха подсела на шпилевую тему. И оставила в автоматах кучу бабок. Чужих бабок.
С Чужими Бабками вообще всегда возникали трудности. Пока их не трогать, они существуют в качестве сугубо отвлеченных понятий. Но приходит день, когда Чужие Бабки начинают ощутимо жечь задний карман. И вот тут они вырастают в очень даже конкретную величину.
— Типа ты не знала, что это такое, — сказал Братец Кролик с укоризной. — Типа ты не знала, что это хуже, чем гера.
— Давай вернемся к нашей общей проблеме, — сказала Сестрица Черепаха, как взрослая.
— Абсолютно нереально. Ты видела этих охранников? У них у каждого волына.
— Фигня, — сказала Черепаха. — Я за ними наблюдала. Они только колдырей умеют гонять. Коснись чего — сами же первые дадут заднего. Им, знаешь ли, за риск не доплачивают. Это раз. Потом, у них бывают пересменки, когда в зале — только оператор. А знаешь, где они волыны хранят? В раздевалке. В шкафчиках.
— Ну-у, мать, — изумился Кролик. Такая техническая осведомленность его убеждала стопроцентно.
Под столом у Гаруды лежала объемистая туристская сумка с надписью «Shangri L.A.» На столе — симпатичный обтекаемый кейс.
— Полная герметизация, — сказал Гаруда по поводу кейса. — Огнеупорный, водо-, свето-, запахо- и прочее непроницаемый. Уникальная комбинация цифр.
Гаруда в инновации не вкладывался, но достижения прогресса ценил.
— Зачем тебе такой? — спросил Дима.
— Кокс возить, — на полном серьезе ответил Гаруда. — Ни одна падла не унюхает.
Наверное, Димино лицо как-то вытянулось или перекосилось, потому что Гаруда заржал:
— Ты чего такой трудный, Дима? Это же переносной несгораемый сейф. Банк, который всегда с тобой.
Гаруда покрутил цилиндрики кодового замка и распахнул кейс. Дима застенчиво отвел глаза.
— Вообще-то деньги для меня — говно, — сказал Гаруда, как бы даже оправдываясь. Дима был в курсе. Тут следовало учитывать размеры доходов босса, чтобы понять, насколько для него мало значат деньги. — Для меня путешествия — НЕ говно. Вот опять в Тибет собираюсь к своему ламе. — Гаруда кивнул на сумку. — И здоровье. И еще человеческие отношения. Например, дружба. А ты, Дима, этим злоупотребляешь. В буквальном смысле гадишь мне в карман. Я тебя насквозь вижу.
Насчет дружбы с боссом Дима тоже был абсолютно в курсе. Это было испытание для нервов. Дима представил себя засунутым в рентгеновскую кабину. Отстраненный голос хирурга говорил в пространство: «Отек правого легкого… перелом ключицы… внутреннее кровотечение…» и прочие приятные вещи. Но тут Гарудин телефон запел «Песню мамонтенка».
— Где? — переспросил Гаруда. — На Сенной? В рот меня мама целовала… Щас буду. — И, не взглянув на Диму, вышел.
Кейс на столе остался… недозакрытым, да. Характерного щелчка, когда срабатывает хитрый кодовый замок, не последовало. Это Дима точно уловил.
— Нет, ну не блядство ли, а? — сказала Сестрица Черепаха. — Почему мне, именно вот мне так не прёт в этой жизни?
Непонятно, к кому она обращалась. Вероятнее всего, к мертвому оператору, распростертому на полу в темной луже. Братец Кролик отчетливо увидел, как оператор приоткрыл один мертвый глаз и сказал:
— Ну не прёт — так не прёт… Такие дела, мать.
— Надо валить, — сказал Братец Кролик. Его трясло.
— У тебя опять глюки? — спросила Сестрица Черепаха.
— Если бы только они, — сказал Братец Кролик. — Хуже. Посмотри вокруг.
В зале были люди. Старый поц в дешевом сером костюме, похожий на подопытную мышь, чудом сбежавшую из лаборатории. По всем признакам — хронический шпильман. Такие готовы просаживать пенсию на самую тяжкую синтетическую дурь типа «Аладдина».
И еще один — молодой, здоровый, в камуфляжных штанах, с каким-то жвачным лицом. Где-то приблизительно вторая стадия.
Самое интересное, что оба смотрели на Братца Кролика без страха. В их глазах читался детский восторг.
— Значит, ты будешь Братец Енот, — сказала Черепаха. — А ты… ага, Братец Опоссум.
