Он развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Его удаляющиеся шаги уже не были такими тяжелыми. «Кто-то из нас сошел с ума», — подумала Ким, и ей так захотелось плакать.
—
Я могла бы изменить имя и стиль поведения. Какой девиз подходит к фамилии Эндрюс?
Ким думала об этом странном предложении весь вечер и когда просыпалась ночью. За ужином Джон был сама любезность, словно средневековый рыцарь. Прежде чем войти в столовую, он дождался Ким. Уверенным жестом отодвинул для нее стул, словно это было для него обычным делом, а не просто проявлением хороших манер. Передавал ей посуду, прежде чем она успевала попросить.
Он расспрашивал ее о доме, семье и брате Джеффе. Почему его так интересовал Джефф? Он улыбался и с любопытством посматривал на нее, когда она рассказывала ему о диване с порванной обивкой и садике с дикими цветами. А также о бочке, чтобы собирать зимой капающую с крыши воду.
—
Диана и Селия считают, что бочка портит несравненную красоту двора, — говорила Ким. — Как будто они не замечают сорняков или сломанного желоба у гаража. Все представители женского пола в нашей семье имеют отношение к лесу. Нет, мои сестры не лазают по деревьям и не валят их, как Джефф и отец. Они сидят в офисе, ведут записи и составляют таблицы. Но все равно они обе учились в университете. Хотя ничего не смыслят в диких растениях. Для них поросль — всего лишь угроза лесу.
—
Ты
,
правда любишь дикие растения? — спросил Джон. — Поэтому ты хотела рисовать их?
—
Да, — задумчиво протянула Ким, — мне так неприятно, когда я вижу их нарисованными по частям. Мне нравится, когда они цветные. И чем меньше рисунок, тем лучше…
Джон, собирая одной рукой крошки хлеба со стола, а другой вращая бокал, не отрываясь глядел на Ким. Он любовался широко распахнутыми честными серыми глазами, полу
-
смущенной, полу
-
дерзкой улыбкой. Она была похожа на озорника, который в любую минуту может вытащить из пачки сигарет скорпиона.
Его охватила острая жалость, когда он увидел ее сильно обгоревшие на солнце лицо, шею и руки, коричневые царапины на руках и следы усталости в серых глазах. Она прошла через такое тяжкое испытание, которое миновало его. Однако она ни словом не обмолвилась об этом. Тогда, в лагере, его волновали только их отношения со Стивеном Коулом. Конечно, ему было любопытно, почему она оставила Ральфа Синклера. Тогда он решил, что если найдет что-нибудь ценное, то об этих находках никто не узнает.
—
Ты подумала над вопросом, который я задал тебе? — почти резко спросил он.
Ким сжала губы, склонила голову и принялась рассматривать облупившуюся краску на потолке.
—
Да, — медленно произнесла она и лукаво улыбнулась. — Берегись, — предупредила она, — а то я могу согласиться. Тогда что ты будешь делать?
Глава 12
П
осле ужина Ким одна отправилась на прогулку во двор гостиницы. Особенно ее заинтересовали деревья, под которыми Джон так задумчиво стоял утром. Возможно, в них было что-то гипнотизирующее. Ким в недоумении покачала головой.
«Ему в голову пришли странные мысли, пока он стоял здесь», — подумала она.
Если не деревья, тогда что? В ночном воздухе не было видно даже летучих мышей. За ужином он казался вполне обычным, только мягче. От этого сердце Ким учащенно забилось.
— Я почти готова принять его предложение! — произнесла она в темнеющее небо.
На западе виднелся последний розовый отсвет умирающего дня. Но зато
,
какой это был день!
Ким поднялась наверх и решила лечь спать. Она больше не хотела говорить глупости или выглядеть странно. Не хотела шутить, чтобы защититься. Ей хотелось быть красивой по утрам. Но только она никогда не будет по-настоящему красивой. Как Майри…
Ким не хотелось, чтобы Майри в гостиной вела умные разговоры, в то время как она, Ким, готовила, подметала и мыла, а также время от времени практиковалась в рисовании — вдруг Джону пригодится. Так не пойдет. Но с другой стороны, как нелепо! Однако ей так хотелось сказать «да» Джону Эндрюсу.
Она не могла признаться себе в том, что любит его.
Даже во сне Ким думала об этом. Потому и проснулась. Например, она представила голову Джона рядом на подушке.
За завтраком Джона Эндрюса не было. Передумал? Забыл?
Ким медленно поглощала овсяные хлопья, стейк и два яйца, съела слишком много тостов и запила все это двумя чашками чая. Но его все не было. Ким почувствовала, что объелась. Конечно, это может служить оправданием для того, чтобы остаться за столом и подождать, пока он придет.
Ким задержалась в столовой слишком долго. Она видела, как несколько человек, остановившихся в гостинице проездом в Перт, поели, уселись в свои машины или фургоны и тронулись в путь по бесконечной дороге — сначала по глине и песку, потом по гравию и, наконец, по асфальту, пока не доберутся до большого города.
Но Джон так и не пришел.
Наконец Ким решила, что больше не может ждать. Она встала, отодвинула стул, гордо вскинула подбородок и направилась к выходу. У конторки управляющего она увидела Джона.
Ким опустила голову, и с ее лица исчезла улыбка. Он был ей безразличен. Однако невежливо было бы показать свои чувства при всех, особенно потому, что Джон внезапно повернулся и очень нежным голосом произнес:
—
Доброе утро, Ким.
Может, он вчера был немного не в себе? Ким заметила, что управляющий внимательно наблюдает за ней. Наверное, у нее масло на подбородке или мармелад на лбу. Она почувствовала отчаяние, но сдержалась.
—
Доброе утро, Джон, — твердо произнесла она. — Ты позавтракал рано или совсем не завтракал?
Вы читаете Дом с видом на закат
