— Ах, сэр, вы такой благородный господин, вы их не знаете! Я не могу туда вернуться, ни за что! Не заставляйте меня!
Значит, беглянка. Я сразу понял, откуда взялась эта пташка. Город кишел игорными и публичными домами. К тому же от нее пахло потом и помадой для волос, а еще выпивкой.
Джонатан Форрест внимательно разглядывал девушку. Наши огромные тени плясали на стене. На нем был бумазейный коричневый сюртук и жилет того же скучного цвета. Мастеру вечно недосуг подумать о костюме. На потрескавшихся ботинках налипла грязь, и, в отличие от моего отца и прочих господ, он редко носил парик. Впрочем, стоит ли удивляться — отец Форреста был каменщиком, и едва ли джентльменом.
— Что за место? — спросил он.
Она опустила голову.
— Это «У Гибсона», сэр. За термами.
— И там они заставляли вас…
— Они заставляли меня заманивать богатых джентльменов. Разговорами и… прочим. Чтобы те играли, пили, сорили деньгами. Я сама однажды оставила там все свои сбережения. Если я вернусь туда, со мной случится что-нибудь нехорошее.
— И вы сбежали оттуда?
— Да, сэр.
— Откуда вы родом?
Сильвия вздрогнула. Я заметил край грязного платья из синего атласа с глубоким вырезом, но она тут же запахнула плащ на груди.
— Моя семья из соседней деревни, но они не примут меня обратно. Я их опозорила. Придется отправляться в Лондон.
— В Лондон! — Форрест ужаснулся. — Девочка моя, Лондон — гнездо пороков! Вы не протянете там и недели!
— Тогда в Бристоль, сэр. Куда угодно. Если у меня будет немного денег на житье, я найду работу. Честную работу.
Так я и знал. Уверен, он не откажет ей в паре монет. Форреста легко растрогать, это удавалось даже уличным попрошайкам.
Мастер отвернулся к загаженному птицами камину и погрузился в раздумья. Девушка скосила голубые глаза на меня, но тут же перевела взгляд на Форреста. Я сразу понял, что пришелся ей не по нраву.
— Зак, затвори окно и проверь двери. — Форрест встал и подал Сильвии руку. — А вы, мисс Сильвия, отправитесь со мной.
Я решил, что ослышался.
Сильвия удивилась не меньше моего.
— Сэр, вряд ли это…
— Вы примите ванну, моя экономка вас покормит и найдет более пристойное платье. Спать будете на чердаке, со слугами. А завтра решим, что с вами делать.
Не припомню, когда я был так взбешен.
— Сэр, ваше положение… — выпалил я.
Форрест пригвоздил меня к месту тяжелым взглядом, и слова застряли у меня в горле.
Обернувшись к Сильвии, он продолжил:
— Я не причиню вам вреда, Сильвия, не бойтесь.
— Сэр, я… я уверена… но… — Она замотала головой. — Это нехорошо.
Ей нужны были деньги, только и всего. Не удивлюсь, если ее история — выдумка от начала до конца.
— Прошу вас. — Он махнул рукой к двери и, что-то вспомнив, быстро повернулся ко мне.
— Совсем забыл. Где письмо?
Я отдал ему письмо. Увидев печать, мастер издал радостный возглас и, схватив лампу, стремительно отошел в угол комнаты. Мы с Сильвией остались стоять в темноте. Глядя, как он распечатывает письмо, она тихо спросила:
— А ты кто таков, мастер Павлин?
Я молча смотрел на нее. Голос больше не звучал жалобно, на лице проступило странное, почти комичное удовольствие. Я вспомнил, что девушка была свидетельницей моего позора.
— Наконец-то! — воскликнул Форрест.
— Сэр? — Я обернулся к нему, но он уже смял письмо, сунул его в карман и заспешил к двери.
— Кажется, я велел тебе проверить двери и окна, Зак.
Форреста переполняло радостное возбуждение — то дуновение безумия, что порой им овладевало. Не успел я опомниться, как они были за дверью.
В темноте я запер окно и засовы, окинул дом прощальным взглядом, однако мысли были далеко. Настроение вконец испортилось. Что за горькая судьба! Из-за долгов отца я вынужден служить подмастерьем у безумца, который грезит об идеальном городе, а сам не способен отличить приличную женщину от шлюхи!
Бредя домой по грязным улицам, я размышлял о том, к чему приведет решение Форреста. Ни к чему хорошему. Могу поспорить, он ее приютит. Будет как с той дворнягой, которую мастер привел недавно, и с тремя облезлыми кошками, которые поселились у нас раньше и оставляли шерсть где попало.
Неужели я обречен вечно якшаться с подобным сбродом?
Я не ханжа, обычный повеса, как все юноши моих лет, но, по крайней мере, не тащу в дом кого попало.
Дойдя до Площади королевы, я уже окончательно себя растравил, однако вид величавых строений в лунном свете прогнал мои печали. Площадь королевы была лучшим творением Форреста. Оставалось утешаться мыслью, что все гении безумны.
Дома я поднялся по лестнице, заглянул в мастерскую. На спинке стула висел его сюртук.
Наверху Форрест бранился с миссис Холл.
Озираясь, я шагнул внутрь и, не мешкая, вытащил из кармана скомканный листок. Плотная бумага хрустнула в руках.
Никакой записки, только рисунок. Двуликий Янус: одна голова повернута вперед, другая назад; одна женская, вторая мужская. Вокруг, опоясывая головы, вилось узкое змеиное тело, хвост змеи был зажат у нее во рту.
Внизу шла подпись, одно слово, острыми, как шило, буковками: УРОБОРОС.
Хотел бы я знать, что это.
БЛАДУД
