— Беспокоюсь за вас обоих. Очень.
— Тогда пусть Бог поможет тем, кого ты ненавидишь.
И пусть Бог поможет мне — не даст полюбить жену старого друга, подумал я.
Джик вернулся с довольным видом.
— Все схвачено. Они сказали, Тодд, что есть для тебя письмо, передали его несколько минут назад. Попросили дать твой адрес для пересылки корреспонденции.
— Что ты ответил?
— Сказал, сам им позвонишь.
— Ладно… Теперь давайте двигаться.
— Куда?
— В Новую Зеландию, куда же еще?
— Далековато, — сухо сказал Джик.
И он помчал в аэропорт, битком набитый людьми, возвращавшимися с бегов.
— Если Вексфорд с Гриином нас ищут, — сказала Сара, — они непременно устроят слежку в аэропорту.
Не будь этого, подумал я, пришлось бы навести их на след.
— Люди кругом, — успокоил он жену.
Покупая билеты, узнали, что можем лететь либо прямо в Окленд, дневным рейсом, либо через полчаса, с посадкой в Сиднее.
— Через Сидней, — уверенно сказала Сара. Возможность побывать у порога родного дома явно придала ей силы.
Я покачал головой:
— Прямой рейс в Окленд. Пошли посмотрим, открыт ли еще ресторан. Позавтракаем.
Пробрались в ресторан в последнюю минуту. Официантка, увидев нас, строго посмотрела на часы. Раскошелились на яичницу с ветчиной.
— А зачем мы летим в Новую Зеландию? — спросила Сара.
— Поговорить с одним человеком об одной картине. Надо посоветовать ему подстраховаться.
— Не понимаю, зачем ехать в такую даль, если вы и так наковыряли в галерее столько, что уже можно разнести все к чертям.
— Хм… Мы не хотим разнести все к чертям. Хотим передать полиции всю эту хреновину в действии.
— Ну, ты хитер.
— Только не в живописи, — добавил Джик.
Поев, поболтались немножко по аэропортовским киоскам, накупили Джику с Сарой зубных щеток и прочей чепухи да еще сумку. Ни Вексфорда, ни Гриина не было. Других из этой кодлы — тоже. Может, конечно, они нас и видели, но мы их — нет.
— Позвоню-ка в «Хилтон», — сказал я.
Джик кивнул.
Дозванивался при нем и при Саре, они были рядом, все видели и слышали.
— Звоню по поводу адреса для пересылки моей корреспонденции. Дело в том, что пока не могу вам его дать. Буду в Новой Зеландии. Улетаю в Окленд через пару часов…
Спросили, что делать с принесенным письмом.
— Не могли бы вы его вскрыть и прочесть?
— Конечно… — Письмо было от Хадсона Тейлора. Сожалел, что не увиделся со мной на бегах, говорил, что если мне захочется, пока я в Австралии, посмотреть виноградники, он с удовольствием покажет свои.
— Спасибо.
— Всегда рады вам помочь.
— Если кто-нибудь будет меня спрашивать, пожалуйста, сообщите, куда я уехал.
Да, они сообщат. Конечно. Всегда рады.
За тот час, что мы пробыли в аэропорту, Джик дозвонился в фирму, занимающуюся прокатом автомашин. Уладил с ними денежные вопросы и договорился: оставит «тачку» в аэропорту на стоянке. А я сдал свой чемодан в багаж. Понаклеили на него прорву ярлыков новозеландской авиакомпании. С паспортами проблем не было — мой всегда при мне, а Джику и Саре паспорта не нужны, потому как передвигаться из Новой Зеландии в Австралию и обратно им можно свободно. Все равно что из Англии в Ирландию.
Никаких признаков Вексфорда и Гриина не было. Мы сидели в зале ожидания, и каждый думал о своем. Только когда объявили наш рейс, заметил слежку. У меня мурашки по коже забегали. Ах, слепец! Слепец и тупица. Не Вексфорд, не Гриин, не малый из галереи, не Ренбо, не амбал… Скромное повседневное платье, аккуратная прическа, неброские сумочки и туфли. Спокойное сосредоточенное лицо. Заметил ее только потому, что она разглядывала Сару. Стояла в зале ожидания и смотрела на сидящих. Эта женщина встретила меня в галерее Ярра-ривер, дала каталог, потом проводила до дверей. Будто почувствовав что-то, резко перевела взгляд на меня. Я уже безразлично смотрел в сторону.
Мы поднялись, вместе со всеми направились к выходу. В дверном стекле видел ее отражение: стояла и смотрела, как мы уходим. Шел к самолету, не оглядываясь…
…Миссис Норман Апдайк покачала головой и сказала, что ее муж раньше шести не придет. Она была худой, остролицей и по-новозеландски жестко выговаривала гласные. Если хотим поговорить с ее мужем, придется придти еще раз.
Оглядела нас: Джик с его растрепанной бородкой; Сара в несколько помятом спортивном платье; и я, в рубашке поверх подвязанной руки и пиджака, свисающего с плеча. Да, троица незабываемая. Смотрела с недовольным видом, как мы удаляемся по дорожке от дома.
— Во, добрая душа, — пробормотал Джик.
Мы сели в машину, взятую напрокат в аэропорту, и немного отъехали.
— Ну, куда теперь? — спросил мой друг.
— По магазинам. — Сара была непреклонна — Мне нужна одежда.
Все магазины, как выяснилось, были на Квин Стрит. До закрытия — полчаса.
Ожидая Сару, мы с Джиком сидели в машине, глазели на окружающих.
— Вот и птички вылетают из своих конторских клеток, — сказал он радостно.
— Ну и что?
— А я сижу и считаю тех, что без лифчика.
— Женатый мужчина…
— Старые привычки живучи.
К Сариному возвращению насчитали восемь, одна была под вопросом. А Сара в новой светло- оливковой юбке и розовой блузке была похожа на фисташковое мороженое.
— Так-то лучше, — сказала она, бросая два тугих свертка на заднее сиденье. — Ну, поехали.
Лечебный эффект от покупки новой одежды длился все то время, что мы провели в Новой Зеландии. Это очень меня забавляло. Казалось, она чувствует себя в меньшей опасности, если выглядит свежей, опрятной. И настроение у нее от этого поднималось. Хлопчатобумажная броня, думал я. Пуленепробиваемая и быстросохнущая. Безопасность — новая брошка.
Медленно поехали назад — к холму, возвышавшемуся над бухтой, снова к дому Нормана Апдайка. Тесная улочка на окраине города. Дом — сам по себе не маленький — был как-то зажат соседями, и только, попав внутрь, можно было понять: впечатление тесноты создавалось внешней скученностью. Ведь домов вокруг видимо-невидимо. А город, раскинувшийся вокруг, казался бесконечным, тянулся на долгие мили вдоль изогнутой береговой линии. Все участки выглядели крошечными.
Экспансивность мистера Апдайка вполне уравновешивалась замкнутостью его жены. Маленький толстячок со светящейся лысиной на круглой голове называл супругу Хохотунчиком, явно без всякого шутливого смысла. Объяснили ему, что мы профессиональные художники, были бы очень признательны, если смогли бы взглянуть на знаменитую картину, которую он недавно приобрел — очень ею
