темными и мрачными, с потускневшими от времени панелями и картинами. Даже личные апартаменты дожа не имели ничего общего с апартаментами Герцогини.
Не было ни Зеркальной комнаты, ни комнаты хотя бы похожей на комнату с подсвечником в виде павлина и тайным ходом. На самом деле Люсьен еще снаружи определил, что здесь нет ничего похожего на палаццо Родольфо. От всех этих различий между городами у него разболелась голова.
Но его родители уже заняли очередь на Мост Вздохов, так что ему пришлось тоже пойти туда.
Посередине моста напряжение в черепе Люсьена стало невыносимым, но его уже оттеснили от родителей. Он посреди толпы. На другой стороне моста тесные каморы, сейчас они были заполнены одетыми футболки и шорты туристами, пародийно напоминавшими предыдущих обитателей.
Люсьен не знал, что с ним происходит. Это не походило на проявление его болезни. Ему было трудно дышать в голове гудело. Его толкнули в одну из камер, и он по- чувствовал, что сейчас ему будет плохо. Им овладело опущение отчаяния и ужаса. Он явно почувствовал чей-то чужой страх, скорее всего страх того, кто отбывал здесь последние дни перед ужасной смертью.
— Эй. что с тобой? — сказал американец. — Эй, посмотрите, что с парнем, похоже, он сейчас потеряет сознание!
Родители Люсьена тут же оказались рядом, и вскоре вокруг него поднялась ужасная суета — он слышал, как люди говорили «отойдите» и «ему нужен воздух, как будто в кино. Родители перенесли его обратно через мост, и чем дальше они отходили от темницы, тем лучше он себя чувствовал.
— Со мной все в порядке, правда. — заверил он родителей, собравшихся искать врача.
— Это все атмосфера того места, — сказал американец. первым заметивший, что Люсьену плохо, и ушедший вместе с ними. — Сотни людей ожидали там своей смерти. Это не могло но оставить следа. Просто ваш мальчик более чувствителен, чем другие, это точно.
Молодая женщина отправилась на лодке на Бурлеска, с сердцем, наполненным радостью не меньше, чем ее кошелек был наполнен серебром. Ее семья уже сомневалась, что Энрико вообще назначит день свадьбы: они были помолвлены очень давно. Но теперь, с деньгами, полученными от Герцогини, и тем, что дал ей жених, это стало возможно, и она ехала заказывать себе свадебное платье. И где еще в Лагуне искать белые кружева, как не в Бурлеска?
Есть одна особенная старушка на этом острове, чья работа была настолько изысканной, что слава о ней распространилась далеко за его пределами. Плода Беллини может и возьмет немного дороже, чем обычные мастера, но дето она сделает ей самое лучшее платье. Подруги Джулианы сказали ей. что найти ее будет очень просто. «Ищи белый дом. — говорили они, — он там только один».
Родольфо плыл очень быстро, ведя мандолу мимо оживленных каналов к женскому монастырю на севере городе, где, как он знал, Сильвия сейчас вносила пожертвования серебром для девочек- сирот, бывших на ее попечении. Когда она вышла оттуда и увидела Родольфо, самостоятельно управлявшего своей мандолой, глаза ее расширились от удивления и тревожных предчувствий.
Герцогиня отпустила своего мандольера и села в мандолу к сенатору. Она с любопытством посмотрела на седого мужчину, находившегося в каюте. Тот снял шляпу и представился как Гульельмо Кринаморте, слегка запнувшись, перед тем как произнести свое имя.
Родольфо отвел мандолу в боковой канал и, привязав се к вехе, спрыгнул к ним в кабину.
— К чему вся эта таинственность? — шутливо спросила Сильвия. — И кто твой компаньон? — Но улыбка слетела с ее губ, когда она разглядела выражение лица Родольфо.
— Я очень редко говорю тебе, что речь идет о жизни и смерти, — сказал Родольфо.— Но сегодня как раз такой случай. Ты знаешь о приказе задержать чужеземца, присутствовавшего в городе в Запретный день?
Герцогиня кивнула:
— Да, я подписала его этим утром. Очень необычно, правда? Я предположило, что это окажется очередным Недоразумением.
— Я очень надеюсь на это. — ответил Родольфо. — А знаешь ли ты, о ком шла речь?
— Нет. — ответила Герцогиня. — ты сам знаешь, сколько бумаг мне приходится подписывать каждый день. Я не читала их, просто необычное обвинение бросилось мне в глаза.
— Речь шла о Лючиано. — сказал Родольфо и был поражен ее реакцией. Она мгновенно побледнела и схватилась за горло, как будто ей не хватало воздуха.
— Все в порядке. — сказал Детридж. успокаивающе похлопывая ее по другой руке, — юноши не было дома. Ом ушел в свой мир, и его не будет еще несколько дней.
—Но есть кое-что, чего вы не знаете, — сказала все еще не пришедшая в себя Герцогиня. — Я подписала
Родольфо снова был удивлен. Он никогда но рассказывал Герцогине, кто показывает Люсьену город, и ничего не знал о расследовании, предпринятом Джузеппе.
— Мы должны вернуться—я отправлюсь к ее тете, Леоноре. — сказал он. — Это ужасно, что подобное случилось с такой юной девушкой.
— Родольфо, ты ничего но понял. — горько сказала Герцогиня. — Это не просто юная девушка. Я должна тебе кое-что рассказать...
Родители Люсьена отвели его в кафе во Дворце дожей. Это было место, стоившее того, чтобы принадлежать Беллеции — там можно было пять капуччиио и наблюдать, их гондолы скользят по каналу. Это кафе показал им американец. прежде чем покинуть их.
— Что случилось с тобой? — спросил отец Люсьена, до только они сели пить кофе с маленькими миндальными пирожными.
— Я думаю, что это из-за жары и толпы. — сказал Люсьен, — что-то вроде внезапного приступа клаустрофобии,—хотя ои знал, что это было чем-то большим, просто он старался убедить родителей, что с ним все в порядке и им не нужно прямо сейчас возвращаться в отель Люсьен задумался: как много времени должно пройти после того, как он окончательно выздоровеет, прежде чем родителя перестанут обращаться с ним. как с куском мерлинского стекла.
Они же не будут вечно встревоженно смотреть на него после каждого чиха или зевка? И что будет, если он не поправится? Обычно Люсьен не имел ничего против того, чтобы быть единственным ребенком в семье, но в последнее время ему хотелось брата или сестру, чтобы снять с себя хотя бы часть этого груза— быть единственным предметом родительской любви. «Теперь я понимаю, что чувствует Арианна», — сказал он себе.
В белом доме на острове Бурлеска пожилая женщина показывала белое кружево молодой.
Выбирая материал для платья, вуали, различных предметов нижнего белья для медового месяца, а также для того, чтобы отделать постельное белье, уже лежащее в кедровом сундуке в доме ее родителей, будущая новобрачная была очень радостна и общительна. Старой мастерице стало любопытно, как случилось, что такая бесспорно симпатичная, но явно необразованная девушка может позволить себе такое роскошное подвенечное платье.
Выбор и покупка такого количества ткани заняли массу времени, и в течение дня Джулиана стала еще разговорчивой. Близость исполнения ее желаний сделали ее неосторожной, и она позволила себе столько намеков, что Паоле не составило труда заполнить пробелы —ей очень не понравилось то, что она узнала об Энрико и его щедром хозяине ди Киммичи.
