Но мужики стеной стояли.
— Не выпустим тебя! Расколдовывай!
Разгневался Волосатые уши, кулаком погрозил:
— Замертво всех вас тут положу! Думаете, сало мне ваше требуется, кони? Добра вам хотел, дураки! А без платы колдовство силы не имеет. Расступись, говорю!
Приходько видит, что дело плохо, рукой махнул — отходи от ворот. Люди отошли, и колдун выехал со двора.
Но мужики между собой все совещались: «Не сегодня-завтра колдовские кони перепашут наши луга, а земля — как зола в костре, что на ней вырастет? Беда, братцы. За зиму сено изведем, а весной — подыхай скот». И вновь кинулся народ за Волосатыми ушами. А колдун увидел, что догоняют, вырвал из уха волосок, дунул на него, и след телеги простыл.
Стояли, стояли люди на дороге и разошлись бессловесно по хатам. Мужики подумали: «Авось беда стороной пройдет».
Но не прошла беда стороной. Настало время осенней пахоты да сева, глянули как-то поутру мужики, выйдя за село, — а луга перепаханы, и все кругом засеяно. И ничего не растет, потому что дождя нет.
— Вот оно, братцы, и сбылось. За свое же сало, за телегу свою и коней — угощеньице.
Наступило тут среди забарцев молчание. И бабы из хат повыбегали, про печи, про скот забыли. Ни урожая, ни лугов, хоть помирай…
— Доавоськались, землячки? За свою лень расплачиваетесь? — услыхал вдруг народ позади себя знакомый голос.
Обернулись мужики, а это Шмель стоит сам. Никто отродясь такого не помнит, чтоб лесной мудрец в Забаре появлялся. Всю старость свою отшельником живет, а одиночестве думу думает, а тут — пришел. И лицо у него мрачнее тучи, в глазах — злость.
— Доавоськались, говорю, лентяи вы этакие? Чудо вам подай! Эх вы… Шмель сел на землю, палку рядом с собой положил. — Садись и вы, — сказал он мужикам. — Думать будем.
— Отгони, Шмель, суховей. Окажи такую милость, — попросили забарцы.
— Погодите, братцы, с просьбами, — остановил мужиков Приходько. Шмель не все, поди, знает. Рассказать надо.
— Все знаю, можете не рассказывать, — ответил мудрец.
— А что на обман мы попались — знаешь?
— Знаю.
— Что не от хорошей жизни на чудо уповали — знаешь?
— Знаю.
— Что последнее сало отдали, коней лучших — знаешь?
— Все знаю.
— Тогда за что сердит на нас?
— Коли глупости своей ты и нынче не понял, Приходько, обливаться слезами будет весь твой род ещё долгие годы.
Шмель встал с земли.
— Хватит разговоров. Слушайте, с чем пришел к вам. Я волшебник скромный, над большими чудесами не властен. Суховея изгнать не могу. Но одно волшебство для вас придумал. Оно поможет вам.
— Какое? — обступили забарцы Шмеля. — Говори скорее!
— Поезжайте в Стародуб-город, купите там у ремесленников три кожаных мешка, больших. И возвращайтесь. Будете в эти мешки пот собирать.
— Что за пот? — не поняли мужики.
— Обыкновенный ваш мужицкий трудовой пот.
— Зачем?
— А вот соберете, тогда и узнаете.
— И куда мешки эти девать, когда наполнятся?
— Привезете ко мне в лес. Да, чур, глядите: воды не добавлять, чтоб один в них крестьянский пот содержался. Ясно?
Заскребли мужики свои головы.
— Ясно-то ясно, а что нам с того будет? Ягодки ль сладкие, лебеда ль горькая?
Эти слова разгневали Шмеля.
— Пришлому обманщику у вас веры больше, чем своему человеку.
— Пообещай хоть что-нибудь, — сказал Приходько.
— Все ещё не сыты обещаниями? — Шмель стукнул палкой о землю и удалился.
Задумались забарцы, рядить да мерить стали. В первый раз, считай, Шмель из леса вышел. Не зря ведь шел. Видно, иного совета нет у него.
— Так-то оно так, — сказали другие. — Но попробуй три мешка пота собрать.
— А собравши, что делать с ним станем? Уж не пить ли?
Приходько спор остановил:
— Вот что, мужики: не раз мы Шмеля слушали, и была нам польза. Трудную он задал нам задачу, да куда теперь денешься, не пропадать же вовсе? Не будем зря время терять. В Стародуб за мешками поеду сам. А далее так порешим: не сидеть сложа руки, пот трудом добывается. Работаешь, каплю на лице почувствовал, в ладонь её и в мешок. Рубаха взмокла, снял, над мешком выкрутил. Вот так, даст бог, и соберем, что приказано.
— А дела какие делать будем? Зрящие?
— Зрящих дел сотворили и без того досыта, — сказал Приходько. Наперекор Волосатым ушам пойдем, так я предлагаю. Чудотворцев разных почитаем, а управляться с хозяйством надобно самостоятельно. О том, срок придет, Шмеля и попросим.
Вот с этого самого дня и дали Приходько кличку Самостоятельный, а потом и на весь его род до наших дней эта кличка распространилась.
Обмозговав свои дела, разошлись по домам мужики. А на другой день Приходько привез мешки из Старобуба. Первым делом на Непути запруду построили, канал прорыли, и дал народ воду сухой земле. Потом луга восстановили: не в близких краях семена разных трав раздобыли и посеяли. Так и пошло. С одним делом управишься, второе тебя ждет. Не каплями капал, а градом сыпал пот с мужиков. В трудах и не заметили, как полных три мешка набралось. Когда этот день настал, скомандовал Приходько землякам своим: «Кончай, братцы, шабаш!» И поглядел тогда каждый на то, что сделано общиной, окинул взглядом родные поля, и все в один голос прокричали:
— Ай да мы! Варите, бабы, брагу, гулять будем! Не страшны нам нынче суховеи и чудотворцы!
— А как же Шмель? Выходит, и к нему нужды нет ехать? Была беда и ушла.
Мужики умолкли. Задумались. Не поехать к Шмелю — разгневаться может мудрец, он и без того злым ушел из Забары. Поедешь — как бы ещё хуже не стало. Зачем ему три мешка пота? Однако думали, думали и решили все же мешки в лес отвезти. Справедливый человек, дескать, и в злости не страшен, к тому же за мудрый совет добром платить полагается.
Так оно и вышло, как рассудили забарцы. Не на людей зол был лесной мудрец, а на то, что народ каждому шалопаю провести себя позволяет. Приказал Шмель, когда гости к нему пожаловали, груз с подводы сбросить. Потом сам подошел, развязал все три мешка и вылил пот на землю.
— Не соль мне ваша была нужна, — сказал хитрый старец, — а труд ваш. От этого дня и вовеки помните, земляки, что никому не дано на земле сотворить больше чуда, чем работящему человеку.
Шмель оглядел всех внимательно, будто прощался с каждым, подошел к Приходько, похлопал мужика по плечу и спросил тихо:
— Наука вам?
Забарцы низко поклонились.
— Наука, — сказали они мудрецу.
С той поры так и повелось в Забаре: новое дело в хозяйстве начинать сразу разговор: «Ну, готовь, стало быть, мешки для пота?»
