— Прошу, джентльмены...
Пятнадцать кружек, увенчанные белой шапкой пены, выстраиваются на столе, как напоминание о том, что истинно английский джентльмен может выпить пива сколько угодно и еще одну кружку.
— Бармен, еще круг...
Первый круг пьют молча. Потом обретают дар речи. «Чиновники», «дипломаты», «бизнесмены» позволяют себе слегка развязать языки.
Теперь слушать. Слушать. И постараться не напиваться. Какая же это гадость — сладковатое темное пиво.
— Мне — полкружки, — я показываю пальцем на правую часть живота: печень. По мнению моих соседей, я ставлю себя сейчас в невыгодное положение — оплачиваю каждому целую кружку, а сам пью только половину. Что ж, меня ведь никто не уговаривает пить меньше.
Но до чего же они хорошо выдрессированы: дальше футбола и собак разговор не идет.
После двенадцатого круга один из типичных «чиновников», носивший фамилию Ватсон, неожиданно теряет обычную для английских офицеров манеру растягивать слова и говорит на простонародном лондонском «кокни».
Этого вполне достаточно, чтобы стоящий рядом со мной Венаблс, тридцатилетний верзила с тупым аристократическим лицом, каковым в Англии считается похожая на лошадиную, вытянутая физиономия, украшенная крупными зубами (позднее я установил, что Венаблс был капитаном контрразведки), повернулся ко мне и с презрительной усмешкой шепнул: «И эта серость недавно получила «майора»!» А так как в английских вооруженных силах установлены различные для разных родов войск наименования воинских званий, то этого вполне достаточно, чтобы сделать вывод: Ватсон служит в армейской разведке или контрразведке.
Обычно в пивную шло человек десять, причем каждый раз состав несколько менялся — всегда кто- нибудь оказывался занятым. Я тоже иногда пропускал эти походы, дабы не прослыть их завсегдатаем, хотя бывать там мне было весьма полезно... Как только мы подходили к стойке, один из нас (всегда разные люди, и трудно сказать, как устанавливалась эта очередность) обращался к остальным с традиционным вопросом: «Что будете пить, джентльмены?»
Применительно ко мне эта фраза могла бы звучать и так: «Чем порадуем Лонсдейла сегодня, джентльмены?»
Характеристика
ГЛАВА XIV
На этот раз диспут затянулся, и мы чуть было не пропустили традиционного посещения пивной. И все же, хотя час был довольно поздний, большинство, следуя установившемуся порядку, а может быть, потому, что спор, который мы вели, еще не погас и хотелось поговорить еще, отправились в ближайшую пивную и пробыли там до самого закрытия, то есть до половины одиннадцатого.
Диспут — его темой был тезис «История — это чепуха» (знаменитая фраза, много лет назад произнесенная Генри Фордом, когда он убедился, что его попытки повлиять на ход истории обошлись ему в миллион долларов и не принесли никаких результатов) — действительно проходил бурно. Шпаги в «старшей трапезной» скрестили видные историки и студенты старших курсов. В поддержку тезиса Форда выступил сам знаменитый Льюис. Профессор был остроумен и убедителен. А примеры, которые он щедро сыпал на головы оппонентов, говорили об ошибках и заблуждениях историков.
Большинство студентов проголосовало за Льюиса.
Из пивной каждый побрел в свою сторону. Я шел с кем-то из «черных пиджаков», продолжая вспоминать блестящее выступление профессора. Потом мы остановились, чтобы попрощаться.
«Что ж — по домам?..»
И, надо же, именно тогда я увидел некоего М., с которым когда-то учился в вузе. В московском вузе, конечно же. М. торчал в двух шагах от меня. Я видел его так ясно, словно тот специально прибыл сюда на этот залитый электрическим светом лондонский перекресток, чтобы определить, какое впечатление это произведет на меня.
Мне стало не по себе: «Сейчас кинется ко мне и облапит. И «черный пиджак» тут же допрет до истины...» Что-то надо было предпринять. Главное — нельзя было упускать инициативу. В такие секунды думаешь быстрее, чем обычно. Я, умышленно повернувшись лицом к М., стал ждать, когда тот узнает меня. Через мгновение тот вытаращил глаза.
«Ты? Здесь! Что делаешь?» — круглые глаза М. были достаточно красноречивы.
Тогда я подчеркнуто безразлично повернулся к нему спиной, и холодная, чужая спина должна была показать М. — не вздумай подходить.
— Это верно, что Саймонс собирается устроить нам контрольную? — продолжал наш диалог «черный пиджак».
— Да, и это меня не радует...
Я вздохнул с облегчением, когда убедился, что М. прошел мимо, не останавливаясь. И тут кто-то легонько похлопал меня по плечу.
— Простите, — раздался знакомый голос, — не могли бы вы позвонить мне в отель «Империал». Номер 235?
— Обязательно, — с кислой улыбкой ответил я, мысленно проклиная и М., и его воспитателей.
«Империал» находился в ста метрах от угла, на котором мы стояли.
— Кто это? — «черный пиджак» проявил явный интерес.
— Знакомый американец, — с деланным весельем ответил я. На мое счастье, М. превосходно говорил по-английски с резко выраженным американским акцентом.
Дальше события разворачивались столь же стремительно. Пожав руку «однокашнику», я сделал небольшой круг по Рассел-Сквер и внимательно проследил за прилегающими улицами, пока не убедился, что не привел с собой «хвоста». За углом я увидел М., который терпеливо ждал меня, сидя на скамейке. Увидев меня, тот начал было подниматься навстречу, но я поравнялся с ним и не глядя в его сторону, сказал ему несколько русских слов, перевести которые на английский почти невозможно...(*)
—
—
