1891
876. В. О. КОНОНОВИЧУ
5 января 1891 г. Москва.
Программы училищные законоположения высылаются почтой. Книги привезет апреле Добровольцем. Стоимость определяется приблизительно восемьсот руб. Постараюсь дешевле. Еду Петербург, буду оттуда телеграфировать.
Чехов. На бланке:
Сахалин. Начальнику острова.
877. А. С. СУВОРИНУ
5 января 1891 г. Москва.
5 янв.
С Новым годом, с новым счастьем, драгоценный мой. Желаю Вам здоровья, покоя и 6 миллионов рублей.
Приеду я в Петербург, вероятно, 8-го января. Буду у Вас писать, а если не буду, то уеду. Так как к февралю у меня не будет ни гроша, то мне нужно торопиться кончить повесть, которую я начал. В повести есть кое-что такое, о чем мне надлежит поговорить с Вами и попросить совета.
Праздники я провел безобразно. Во-первых, были перебои; во-вторых, брат Иван приехал погостить и, бедняга, заболел тифом; в-третьих, после сахалинских трудов и тропиков моя московская жизнь кажется мне теперь до такой степени мещанскою и скучною, что я готов кусаться; в-четвертых, работа ради куска хлеба мешает мне заниматься Сахалином; в-пятых, надоедают знакомые. И т. д.
Мне нравится, что Буренин похвалил Андриевского.
Был у меня два раза поэт Мережковский. Очень умный человек. Был писатель Виктор Бибиков.
Жду лета, чтобы побывать у Вас в Феодосии. До приятного свидания!
Ваш А. Чехов.
Как жаль, что Вы не видели моего мангуса! Удивительное животное.
878. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ
7 января 1891 г. Москва.
Я уеду сегодня, ибо в Москве мне скучно. Буду ожидать Вас в Петербурге: Малая Итальянская, 18, кв. Суворина. Мой московский адрес не корнеевский, а уже новый: Малая Дмитровка, д. Фирганг. Я уже аристократ и потому живу на аристократической улице. В Петербурге давайте пообедаем.
Желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов. На обороте:
Францу Осиповичу Шехтель.
879. М. П. ЧЕХОВОЙ
9 или 10 января 1891 г. Петербург.
Цецилия Архимандритова!
Я жив и здоров, перебоев нет, денег тоже нет, и все обстоит благополучно.
Делаю визиты и видаюсь с знакомыми. Приходится говорить про Сахалин и Индию. Ужасно скучно.
Вчера приходил прокурор. Нализался и ушел. Анна Ивановна по-прежнему славная, Суворин по- прежнему говорит без умолку.
Получаю скучнейшие приглашения на скучнейшие обеды. По-видимому, придется скоро уехать в Москву, так как здесь работать не дадут.
Ура! Мы отмщены! За то, что нам было скучно, ситцевый бал дал чистого убытку 1500 руб. В удостоверение прилагаю вырезку из газетины.
Если соберется что-нибудь в пользу сахалинских школ, то немедленно извещай.
Поклон низкий папаше, мамаше, Ивану, Мишке VI класса, жидоватому брюнету из высшего света, Лидии Егоровне Мизюковой, Семашке и изумительной астрономке.
Как поживает мой мангус? Не забывайте давать ему пить и есть и бейте его без пощады, когда он прыгает на столы. Он людей ест?
Напишите о Иване.
Желаю здравия и веселия.
Твой А. Чехов.
880. Л. С. МИЗИНОВОЙ
11 января 1891 г. Петербург.
11 январь.
Думский писец!
Программу я получил и завтра же отправляю ее в каторгу, т. е. на Сахалин. Большое Вам спасибо и поклон в ножки.
Насчет того, что я успел пообедать и поужинать 5 раз, Вы ошибаетесь: я пообедал и поужинал 14 раз. Хандры же, вопреки Вашей наблюдательности, в Москве я не оставил, а увез ее с собою в Петербург.
Вам хочется на Алеутские острова? Там Вы будете щисливы? Что ж, поезжайте на Алеутские острова, я достану бесплатные билеты Вам и Вашему Барцалу, или Буцефалу - забыл его фамилию.
Отчего Вы хандрите по утрам? И зачем Вы пренебрегли письмом, которое написали мне утром? Ах, Ликиша, Ликиша!
А что Вы кашляете, это совсем нехорошо. Пейте Obersalzbrunnen, глотайте доверов порошок, бросьте курить и не разговаривайте на улице. Если Вы умрете, то Трофим (Trophim) застрелится, а Прыщиков заболеет родимчиком. Вашей смерти буду рад только один я. Я до такой степени Вас ненавижу, что при одном только воспоминании о Вас начинаю издавать звуки б la бабушка: 'э'… 'э'… 'э'…
Я с удовольствием ошпарил бы Вас кипятком. Мне хотелось бы, чтобы у Вас украли новую шубу (8 р. 30 коп.), калоши, валенки, чтобы Вам убавили жалованье и чтобы Трофим (Trophim), женившись на Вас, заболел желтухой, нескончаемой икотой и судорогой в правой щеке.
Свое письмо Вы заключаете так: 'А ведь совестно посылать такое письмо!' Почему совестно? Написали Вы письмо и уж думаете, что произвели столпотворение вавилонское. Вас не для того посадили за оценочный стол, чтобы Вы оценивали каждый свой шаг и поступок выше меры. Уверяю Вас, письмо в высшей степени прилично, сухо, сдержанно, и по всему видно, что оно писано человеком из высшего света.
Ну, так и быть уж, бог с Вами. Будьте здоровы, щисливы и веселы.
Чтобы ей угодить,
