лауреат Нобелевской премии С. Вайнберг описывает это так. После начала сжатия в течение тысяч и миллионов лет не произойдет ничего, что могло бы вызвать тревогу наших отдаленных потомков. Однако, когда Вселенная сожмется до 1/100 теперешнего размера, ночное небо будет источать на Землю столько же тепла, сколько сегодня дневное. Затем через 70 миллионов лет Вселенная сократится еще в десять раз и тогда «наши наследники и преемники (если они будут) увидят небо невыносимо ярким». Еще через 700 лет космическая температура достигнет десяти миллионов градусов, звезды и планеты начнут превращаться в «космический суп» из излучения, электронов и ядер.
При гибели Вселенной в конце цикла, говорил Индра, атомы распадутся на свои «первичные, частицы». Атомы распадутся, утверждает космогония, на ядра, электроны и излучение. «Воды вечности» — так звучало это в устах Индры. «Космический суп» — так образно называет это состояние материи сегодняшняя наука.
После сжатия в точку, после того, что мы именуем гибелью Вселенной (но что, может, вовсе и не есть ее Гибель), начинается новый. цикл. Я упомянул уже о реликтовом излучении, эхе «Большого взрыва», породившего нашу Вселенную. Излучение это, оказывается приходит не только из прошлого, но и из будущего! Это отблеск «мирового пожара», исходящего от следующего цикла, в котором рождается новая Вселенная. Температура реликтового излучения, наблюдаемого сегодня, на 3° выше абсолютного нуля. Это и есть температура «электромагнитной зари», знаменующей рождение новой Вселенной.
Реликтовое излучение — только ли оно пронизывает наш мир, приходя как бы с двух сторон — из прошлого и грядущего? Только ли это?
«…Логично предположить, — писал в свое время В. И. Ленин, — что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения…» Следовательно, материя, составляющая мир, Вселенную и нас, возможно, несет в себе некую информацию. Исследователи с долей условности, но говорят уже о «внутреннем опыте», своего рода «памяти» молекул, атомов, элементарных частиц. Атомы углерода, побывавшего в живых существах, по выражению академика А. И. Опарина, «биогенны». Коль скоро в момент схождения Вселенной в точку материя не исчезает, то не исчезает, неуничтожима и информация, которую она несет. Наш мир заполнен ею, (как он заполнен материей, составляющей его. Когда в какой-то ситуации говорят, что «идея носится в воздухе», только ли образ это?
Тогда перестают быть необъяснимыми представления древних о Вселенной и различных ее состояниях. «Информационное поле», — сказали бы мы сегодня. «Мир эйдосов», — называл их Платон.
Вселенная, что придет на смену нашей, будет ли она ее повторением?
Вполне возможна, отвечают некоторые космологи.
Вовсе не обязательно, возражают другие. Нет никаких физических обоснований, считает, например, доктор Р. Дик из Принстонского университета, чтобы всякий раз в момент образования Вселенной физические закономерности были те же, что и в момент начала нашего цикла. Если же эти закономерности будут отличаться даже самым незначительным образом, то звезды не смогут впоследствии создать тяжелые элементы, включая углерод, из которого построена жизнь. Цикл за циклом Вселенная может возникать и уничтожаться, не зародив ни искорки жизни. Такова одна из точек зрения. Ее можно было бы назвать точкой зрения «прерывистости бытия». Оно прерывисто, даже если в новой Вселенной и возникает жизнь: никакие нити не связывают ее с прошлым циклом. Всякий раз, считает академик М. А. Марков, в момент сингуляции, сжатия Вселенной в точку, происходит полное ее обновление и все следы прошлого стираются. Новая Вселенная не хранит памяти о прошлом своем цикле.
По другой точке зрения, наоборот, «Вселенная помнит всю свою предысторию, сколь бы далеко (даже бесконечно далеко) в прошлое она ни уходила». В этом случае, считает доктор физико-математических наук А. Д. Чернин, время непрерывно продлевается сквозь сингулярности от цикла к циклу.
Не отголосок ли этой памяти — сама мысль о замкнутости времени, о вечном возвращении, повторении всего сущего? Ведь представление это присутствовало в сознании человека задолго до появления современных научных концепций о циклах, гибели и возрождении Вселенной. Мысль эта о цикличности времени вписана в древнейшие символы. Это — изображение змеи, кусающей свой хвост, знак этот можно видеть во многих древних и священных текстах. Это и орнамент замкнутых линии на шаманских бляшках, выражающих, пишет академик Б. А. Рыбаков, «идею движения времени». Замкнутого движения.
Важно, что представление это лежит значительно глубже, чем сами эти изображения, — в недрах исходного, архаического сознания. Слово «время» восходит к древнерусскому «воремя» и общеславянскому «вермя» или «вертмя», смыкаясь с индоевропейской основой санскритского «vartman», что значит «колея», «след от колеса». Автор этимологического словаря А. Г. Преображенский указывает на близость слова «время» к словам «вертеть», «воротить» и заключает, что исходный его смысл — «вращение», «коловращение».
Мысль о круговой движении времени присутствует в древнейших письменных памятниках. В китайских текстах II века до н. э. И у греческого неоплатоника Прокла: «время не подобно прямой линии, безгранично продолжающейся в обоих направлениях. Оно ограничено и описывает окружность. Движение времени соединяет конец с началом, и это происходит бесконечное число раз»,
А еще раньше, почти за тысячу лет до Прокла, другой греческий философ Евдем Родосский (IV в. до н. э.) говорил своим ученикам:
«Если верить пифагорейцам, то я когда-нибудь с этой же палочкой в руках буду опять так же беседовать с вами, точно. так же, как теперь, с сидящими передо мной, и так же повторится все остальное…»
Другой античный философ вторил ему семь веков спустя:
«В других Афинах другой Сократ будет рожден и женится на другой Ксантиппе».
В этом вечном повторении всего, бывшего некогда, все опять совершит свой круг, и «опять начнутся новые войны, и снова могучий Ахилл отправится к Трое» (Вергилий).
Все — не в Последний раз, все уже было, и будет бессчетно повторяться. С представлением этим созвучен и некий неосознанный личный опыт, вернее то чувство, которое принято называть чувством «уже виденного».
Знакомо ли вам временами ощущение, когда что-то происходящее кажется знакомым, словно все это вы уже видели, словно все что уже было? Иногда, приехав в чужой город, где вы не были никогда, вам кажется, что вы «узнаете» какую-то площадь, строение, переулок. Как показали опросы, проводившиеся за рубежом, чувство «уже виденного» в той или иной мере знакомо 75% опрошенных.
В биографии Льва Толстого есть такой эпизод. Как-то на охоте молодой Толстой, погнавшись за зайцем, упал, перелетев через голову своего коня. Когда, шатаясь, он поднялся, ему показалось, что все это уже было — когда-то «очень давно», как говорил он, он так же ехал верхом, погнался за зайцем, упал…
Путешествуя как-то из Страсбурга в Друзенгейм, Гёте на какой-то миг почувствовал себя в неком сомнабулическом состоянии и вдруг увидел себя со стороны, однако в другом платье, которого никогда не носил. Через восемь лет он снова проезжал это место и с удивлением обнаружил, что одет точно так, как это привиделось ему некогда.
Свидетельства подобного рода, а их можно было бы привести множество, не есть еще доказательства повторяемости всего. Да и могут ли они быть — такие доказательства? Но, свидетельства эти — по крайней мере — довод к размышлениям. Кроме того, состыкуясь с другими фактами и наблюдениями, они выстраиваются как бы в общую цепь. Как встраиваются в эту общую цепь слова Христа, словно вырвавшиеся, произнесенные накануне распятия: «Все же сие было». («Сие же все было».)
То, о чем сказано на этих страницах, имеет как бы два плана восприятия: логически-доказательный и интуитивный. Логически-доказательный — это концепция «пульсирующей Вселенной», реликтовое излучение, приходящее как из прошлого, так и из будущего, модели замкнутого времени, существующего во Вселенной, времени, которое движется по кругу. Интуитивный план восприятия — это чувство «уже виденного», иногда — символы и язык искусства. Вот как чувствовал, как понимал это поэт. Он говорит о рое атомов, сложившихся, составивших некоего конкретного человека:
