24 июня 1898 г. Мелихово.
Лопасня, Моск. губ. 24 июнь.
Милостивый государь
Петр Алексеевич!
Посылаю для Сборника в память Белинского три рассказа. Если найдете их подходящими, то благоволите напечатать их под общим заглавием 'Три рассказа' или 'Мелочи' и в таком порядке: 1) Оратор, 2) Неосторожность и 3) В бане. Не откажите прислать корректуру, по возможности до 10-го августа; очень меня обяжете.
Мой почтовый адрес: Лопасня, Моск. губ., Антону Павловичу Чехову.
Искренно Вас уважающий
А. Чехов.
2334. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ
24 июня 1898 г. Мелихово.
24 июнь.
Дорогой Василий Михайлович, обращаюсь к Вам с большой просьбой, очень большой, какой Вы, конечно, не ждали. Не ждали, потому что, по нынешним временам, у Вас и без того много хлопот и забот и всяких передряг. Дело вот в чем. У нас в приходе был священник, о. Николай Некрасов, личность почтенная и заслуженная. Это был симпатичный человек, население его любило, и в земстве считался он одним из лучших законоучителей. За усердие ему дали повышение, перевели его в город, в Серпухов. Но это повышение оказалось не в пользу. Некрасов заболел в городе, чувствует себя там отвратительно - и теперь рыдает навзрыд, просится назад в деревню. Пока не назначили нового священника, его могут перевести опять к нам - и мне кажется, тут мог бы оказать нам протекцию староста Успенского Собора Михаил Абрамович Морозов. Он мог бы посоветовать, что делать, к кому обратиться и проч. и в случае надобности замолвить словечко. Самому же Некрасову подавать прошение неловко - это не принято, да и, пожалуй, упрекнут в привередничестве и оставят за штатом. Будьте добры, спишитесь с М А, узнайте, может ли он принять о. Некрасова, чтобы поговорить с ним, и если может, то когда и где? Его адрес мне неизвестен. Сделайте милость, окажите протекцию; мне так жаль этого бедняка! Я могу дать ему медицинское свидетельство и собрать в его пользу сотни подписей.
Если М. А. нет в Москве или если он откажется протежировать, то не найдется ли среди Ваших знакомых другого какого-либо доброго человечка, близко стоящего к духовному ведомству?
На сих днях получу ответ насчет овчарки и пошлю его в Клин. Рассказ пришлю. Как дела? Мне еще не привозили газет со станции, и я нахожусь в неизвестности. Будьте здоровы, крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
2335. П. А. ЕФРЕМОВУ
25 июня 1898 г. Лопасня.
Лопасня, Моск. губ.
Милостивый государь
Петр Алексеевич!
В начале августа я уезжаю из дому и, вероятно, надолго. Не найдете ли Вы возможным выслать мне корректуру моих трех рассказов так, чтобы я успел прочесть ее до моего отъезда? Исполнением этой моей просьбы Вы очень бы меня обязали.
С истинным уважением и преданностью имею честь быть Вашим покорным слугой.
Л. Чехов.
13 июня 1898 г. На обороте:
Москва. его превосходительству
Петру Алексеевичу Ефремову.
Пречистенка, Савеловский пер., с. дом.
25 июня 1898 г. Мелихово.
25 июнь.
Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам большой скоростью ящик с книгами. Там, т. е. в ящике, Вы найдете все, что вышло в последнее время о Белинском (между прочим, альбом с интересными портретами), III том 'Александра Первого', II том Сеньобоса и проч. и проч. В ящик попал 'Журнал для всех' за апрель, май и июнь; посылаю по почте первые номера. Кстати, при них возвращаю каталог со своими пометками. Вы правы, каталог ужасен. Я стал было исправлять, но скоро бросил: он неисправим. Какая каша! Вагнеров пять, Никольских четыре, Плещеевых два, но все они свалены в одну кучу, отделы перепутаны; многих книг из тех, которые посланы были мною до поездки за границу, недостает. Недостает так много, что уж я собрался предложить Вам: не подождать ли нам приобретать книги до более благоприятного времени? Ведь если книги будут пропадать так колоссально и если библиотекарь будет и впредь переплетать по пяти-шести авторов в один том, то ведь в конце концов получится не библиотека, а помещение, набитое книжным балластом, который выбросят. Из всех библиотек, которые я знаю, ни у одной нет такого каталога, как у нашей, хотя ни у одной из них библиотекарь не имеет такой хорошей квартиры и столько свободного времени. Ведь времени так много, что можно вести отчетность самую образцовую, а будь отчетность, верьте, давно бы уже был у нас каталог.
Составлять новый каталог погодите до моего приезда.
В августе я, быть может, побываю в Таганроге и останусь дня на два, чтобы составить каталог, а пока будьте добры, скажите библиотекарю, чтобы он всех авторов, переплетенных по двое - по трое, отпустил на волю; Софокла отделил бы от Мясницкого, Шекспира от 'Жильца с тромбоном'.
Голову Христа Антокольский оставил у себя на время, чтобы закончить ее. Я просил одного русского, служащего у Дрейфусов, побывать у Антокольского, взять статуи и прислать в Таганрог на пароходе (Марсель-Таганрог). На всякий случай кстати сообщаю Вам адрес этого русского: Monsieur Jacques Merpert, 118 rue de la Pompe, Paris. Это очень любезный человек.
По всему видно, что Вы уже сговорились с Антокольским и что памятник в Таганроге будет великолепный. От души поздравляю Вас.
Зимой я ничего не делал, теперь приходится наверстывать, валять, как говорится, и в хвост и в гриву. Нужно много писать, между тем материал заметно истощается. Надо бы оставить Лопасню и пожить где- нибудь в другом месте. Если бы не бациллы, то я поселился бы в Таганроге года на два на три и занялся бы районом Таганрог - Краматоровка - Бахмут - Зверево.
Это фантастический край. Донецкую степь я люблю и когда-то чувствовал себя в ней, как дома, и знал там каждую балочку. Когда я вспоминаю про эти балочки, шахты, Саур-могилу, рассказы про Зуя, Харцыза, генерала Иловайского, вспоминаю, как я ездил на волах в Криничку и в Крепкую графа Платова, то мне становится грустно и жаль, что в Таганроге нет беллетристов и что этот материал, очень милый и ценный, никому не нужен.
Если Вы уже получили из Ниццы французские книги, то сколько я Вам должен за доставку их?
