зазвучал сигнал тревоги. Палатка, которую он ограбил, находилась почти на другой стороне сектора, в котором стояла палатка с Антонеллой и вторым Корсоном. Первым порывом охраны будет осмотр места происшествия, и у них не останется времени вернуться.
Он прыгнул на несколько дней в прошлое, выбрал уединенное место и внимательно осмотрел скафандры. Можно было приступать ко второй фазе. Корсон синхронизировался в нужном месте и поставил гипрона в загородке, предназначенной для животных. В суматохе никто не обратил на него внимания. Одет он был по уставу и вполне мог, например, возвращаться с патрулирования. Корсон включил глушитель света и побежал по тропинкам лагеря так быстро, как только позволяло зыбкое изображение окружающего, открытое ультразвуковым локатором. Он прикинул, что должно пройти секунд десять, прежде чем охрана вспомнит о своих приборах. Впрочем, это им мало поможет, ведь они не знают, откуда началась атака. Радиус действия локаторов был ограничен, а интерференция значительно ухудшала картину. Офицеры потратили бы по крайней мере минуту, чтобы заставить своих людей выключить лишние аппараты. Этого вполне хватало, если только Анто-нелла, используя дар ясновидения, убедит Корсона в необходимости сотрудничества. А он уже знал, что это ей удалось.
Все прошло так, как он и предвидел. Он постарался затемнить свой шлем, чтобы тот Корсон его не узнал, и объяснялся только знаками. Ни к чему было вводить в разум того Корсона дополнительные усложняющие сведения.
Сначала они мчались в пространстве, потом прыгнули во времени. Корсон приказал своему животному сделать несколько быстрых маневров, чтобы сбить со следа погоню. Второй гипрон следовал за ним, как привязанный. Солдаты Верана не знали их цели и могли бесконечно обшаривать континуум, не находя планеты-мавзолея. Кроме того, Веран отзовет погоню, как только патруль сообщит, что Корсон вернулся.
Планета-мавзолей. “Интересно, — подумал Корсон, — когда я открыл ее впервые?”
Он сам себе показал дорогу, проделав брешь в законе нерегрессивной информации. Информация здесь кружила по кругу. Но ведь у всего есть свое начало. Может, это была только иллюзия? Может, гораздо позднее он найдет планету-мавзолей впервые и постарается привести информацию в круговое движение? Может, глубокая дорога, сейчас ему неведомая, соединяет все возможности Корсона? Пока он не мог разрешить этой загадки, просто не было данных.
Над определенной точкой планеты, передав точные инструкции, он отпустил гипрона, уносящего Антонеллу и второго Корсона, а сам сделал новый прыжок в будущее. Он не нашел ни малейших следов своего пребывания здесь. Это был хороший знак — сначала Корсон боялся, что окажется лицом к лицу с самим собой или найдет два побелевших скелета.
Он спустился с гипрона и вошел в мавзолей. Здесь ничего не изменилось, и Корсон взялся за дело. Время для него словно остановилось.
Догадка Сида оказалась верной. Оборудование, нужное для реанимации и пересадки искусственной индивидуальности, находилось в подземном этаже огромного здания, но вход ему удалось найти только зондируя фундамент с помощью гипрона. Операция оказалась даже проще, чем он предполагал: в основном все делали автоматы. Боги войны, собравшие эту гигантскую коллекцию, любили быструю работу и в то же время, несомненно, еще меньше Корсона знали принципы реанимации тел.
У него дрожали руки, когда он приступил к первой пробе. Для начала Корсон спроектировал искусственную индивидуальность с пятисекундным периодом существования. Женщина открыла глаза, издала какой-то звук и вновь замерла.
Результат первой серьезной пробы был очень неприятен. Огромная блондинка с классическими формами, почти на голову выше его, соЧжочила со стола, что-то крикнула, бросилась на него и заключила в объятия, едва не задушив при этом. Пришлось ее оглушить. Диагноз гласил: слишком много фолликулина.
Чтобы прийти в себя, он решил пока подложить мешок с продуктами и плакеткой под двери мавзолея. Маленькая металлическая плитка была теперь почти гладкой. Несколько опытов убедили Корсона, что образующие ее кристаллы реагируют на течение времени. Деформированные, они сохраняли “память” о первоначальной конфигурации. Таким образом, нужно было лишь достаточно глубоко нацарапать буквы. Он сделал несколько расчетов и начал выписывать сообщение. Интересно, что произойдет, если он заменит какое-нибудь слово? Вероятно, ничего. Предел пертурбации не будет достигнут. Однако Корсон решил следовать своей памяти. Ставка в игре была слишком велика.
Оставалось решить вопрос с обучением гипрона, который заберет Антонеллу и того Корсона на Эргистал. Тут он решил воспользоваться подстановкой, и, насколько умел, передал свои воспоминания животному, а потом убедился, что оно доставит пассажиров не только на поля битв Эргистала, но точно на то место, где оказался когда-то он сам. Дальше он уже не мог контролировать движение гипрона, однако полагал, что, оказавшись в тех же самых условиях, животное спонтанно прореагирует так же. Возможность расхождения была невелика. Кроме того, он вполне мог доверять тем, с Эргистала, если говорить о деталях такого рода. Корсон обучил гипрона, чтобы он среагировал на само название “Эргистал”, произнесенное громким голосом.
Взамен он получил множество сведений на тему обычаев, воспоминаний и мотиваций гипрона. Видовая память животного, хотя и ослабленная в неволе, была достаточно хороша, чтобы Корсон создал себе образ его родного мира. К своему удивлению, он обнаружил, что гипрон, которого он научился бояться, по крайней мере в диком виде, был пуглив, как кролик. Хотя образ его первых, конечно, давно не существующих хозяев, виделся не совсем ясно, было очевидно, что гипрон восторгался ими и одновременно боялся их.
Подстановка прошла успешно. Корсон заменил даже упряжь гипрона. Он не хотел, чтобы внимание того Корсона привлекла какая-нибудь царапина на ремнях. Мешок с продуктами он оставил на видном месте перед дверями.
Потом он вернулся к моменту, в котором начал витализацию трофеев богов войны. Корсон не знал, что случится, окажись он лицом к лицу с самим собой, но память гипрона избавила его от этого. Животное отказывалось пользоваться дорогами, на которые уже ступало. Видимо, оно чувствовало свое присутствие через секундный экран времени и инстинктивно передвигалось в другое место. В каком-то смысле, оно слепо подчинялось закону нерегрессивной информации.
Корсон вновь взялся за подготовку рекрутов для Верана. Теперь он работал торопливо, чтобы быстрее со всем покончить. Он немного боялся, что боги войны застанут его врасплох, и придется с ними рассчитываться, но несколько путешествий в будущее и близкое прошлое немного его успокоили.
Он создал три разные модификации искусственной индивидуальности. Одинаковое поведение женщин могло сразу же разоблачить обман. С той же целью он выбрал “образцы” разных типов, избегая слишком сходных. После первого опыта он собирался наделить реанимированных женщин сексуальной холодностью, но, посмотрев на результаты, ввел в матрицу несколько женственных черт. Его сильно беспокоило, насколько стабильны искусственные индивидуальности. Слишком короткая жизнь матриц могла завалить весь план, но в то же время Корсон не хотел давать этим муляжам долгую жизнь. Хотя он считал их только манекенами, его начинало тошнить при мысли о том, как с ними могут обойтись люди Верана. В конце концов он решил отвести им сорок восемь часов плюс-минус десять процентов. Когда это время кончится, рекруты Верана утратят видимость жизни и погибнут из-за отсутствия необходимого оборудования. Если ситуация будет развиваться так, как он предполагал, все произойдет в течение нескольких часов или даже минут. В противном случае его план рухнет. У Верана будет время подчинить себе своих солдат и безжалостно уничтожить новых рекрутов.
Тут Корсон задумался, сколько тел надо оживить. Слишком малое их число грозило вызвать ссоры между солдатами, которые, вероятно, будут решаться по слову вождя. С другой стороны, слишком массовая операция создаст проблему с транспортировкой и вызовет недоверие армии Верана к его армии. Корсон поначалу подумал, что шестисот человек вполне хватит, но потом решил витализировать две тысячи женщин. Сделать это самому было практически невозможно, и он снабдил двадцать тел такими личностями, чтобы они могли ему ассистировать. Это были точные и неутомимые инструменты. Ему стоило немалого труда сдерживаться и не кричать на них: постоянное молчание и вечные улыбки манекенов действовали ему на нервы.
Когда Корсон убедился, что может оживить две тысячи рекрутов за несколько часов, перед ним
