об ветку дерева и сунул ее в карман. — И куда вы собрались?
Джиллиад мрачно уставился на него.
— Вы не находите, что задаете слишком много вопросов?
— В самом деле? — Мужчина слегка улыбнулся и что-то вынул из кармана. — Комиссар Остерли из секретной службы Онтарио. Достаточно?
— Мы ничего не делали, мы…
— Я хочу знать, куда вы направляетесь.
— Но мы же сказали вам — в Дунстен.
— Ваши карты немного устарели. Я могу вам показать, где он когда-то был. — Остерли опять вставил в зубы пустую трубку. — И вы значит, прибыли с востока?
— Да. — Джиллиад угрюмо посмотрел на него. — Наш самолет разбился, знаете, и…
— Ах да, самолет. Мы уже посмотрели на него перед тем, как прийти сюда… очень интересно. В нашей провинции не летают, но мы немного разбираемся в металлах. Почему же там так много слабых мест?
— Слабых мест? — Кэндел почувствовал, как ему в лицо бросилась кровь.
— Да, мы, как говорится, осмотрели обломки и нашли оплавленный кусок металла, который когда-то мог быть компенсатором силы тяжести, а также множество дефектов структуры, которые могли привести к разрушению аппарата даже при малейшем толчке. И наше мнение таково: мы видим вас парящими в аппарате с компенсатором силы тяжести. Как только вы коснулись макушек деревьев, все детали машины рассыпались, как и было задумано. Это было похоже на крушение, хотя компенсатор силы тяжести доставил вас на землю без повреждений и разрушился при посадке. Выбравшись из “обломков”, вы из осторожности повалили несколько деревьев. Но нельзя не заметить, что летательный аппарат не предназначался для обратного полета. У вас есть, что добавить к этому, или вы и дальше будете считать меня дураком?
— Мы задержаны? — сдавленно спросил Кэндел.
— Вы можете называть это арестом, если вам так нравиться. — Остекли криво ухмыльнулся. — Во всяком случае, мы доставим вас на допрос.
— На каком основании?
— В этой провинции нет никаких летательных машин — на востоке ли, на западе или на юге. Значит, вы пришли извне. Никто не покидает эту провинцию и никто не прибывает в нее… Вы шпионы.
— Нет, мы…
— И к тому же, неопытные шпионы. Ваша секретная служба в лучшем случае пятого класса, ваши карты устарели, и ваш акцент немедленно выдает вас — вы англичане.
Двое мужчин посмотрели друг на друга, потом Кэндел пожал плечами.
— Ну, хорошо, мы англичане, но мы вовсе не собирались здесь шпионить; во всяком случае в военном смысле. Мы же не воюем с вашей страной.
— В самом деле? Уже сто пятьдесят лет не существует никаких контактов. Зачем вы здесь?
— Мы… — Кэндел опять замялся. — Мы наблюдатели. Нас послали на поиски возможных выживших цивилизаций.
— Но вы крались, как шпионы.
— Мы не знали, что нас ожидает. Какой нам готовят прием.
— Да? — Остерли тщательно набил трубку. — Вас не очень ценят, верно? Полет в неизвестное без карты обратного пути кажется мне довольно сомнительным предприятием.
— Может быть. — Джиллиад пожал плечами. — В политическом смысле с нами покончено. Мы поддерживали не того политика.
— Не повезло. — Остерли пососал трубку, раскуривая. — И все же если вам оставили выбор, что понятно из ваших ответов, то вам должны были дать и какой-нибудь прибор для передачи информации.
— Хм… да.
— Прежде чем вы его отдадите — что вы должны были передавать?
— Мы хотели знать, — Кэндел заметно вспотел, — существует ли какая-нибудь функционирующая культура и какие методы она применяет, чтобы подавить Машину.
— Машину? Вы имеете в виду Машину Желаний? — Он уставился на них и неожиданно расхохотался. — Боже милостивый, да она же разрешена!
— Разрешена! — Кэндел остановился, как вкопанный. — Разрешена законом? — Он недоверчиво посмотрел в лицо Остерли. Этот человек, должно быть, сумасшедший или не понял вопроса. — Машина Желаний — разрешена?
Остерли растерянно покачал головой.
— Можете купить и себе, как только доберемся в город.
Кэндел помотал головой, будто разгоняя в ней туман. Разрешена! Должно быть, здесь все безумны, одержимые третьей степени; цивилизация и Машина не могут существовать вместе, так учит история. Только в Англии за одиннадцать месяцев было восемь миллионов смертей — убийства, самоубийства, восстания. Купить! Разрешена!
— Мы говорим об одном и том же? — осторожно спросил он.
— Я думаю, да, только мы называем это Машиной Мечты.
Кэндел привалился спиной к дереву.
— Я просто не могу понять. Разрешена! В моих ушах это звучит как простите — кощунство.
Остерли выпустил дым уголком рта.
— Послушай, друг, Англия поднялась и борется, верно? И побеждает? Но вы знаете, почему она победила? Я хочу вам сказать: потому что там было всего сорок процентов одержимых. А здесь, в Онтарио, — девяносто процентов, да еще при таком рассеянном населении, что не было никаких шансов подавить торговцев, как это сделали у вас. Старая поговорка гласит: если не можешь с кем-то справиться, то лучше к нему присоединиться. Наши предки, стоявшие у власти, так и сделали; им просто ничего другого не оставалось. Они вынуждены были склониться перед большинством, иначе их просто смели бы. И они склонились. Долгое время царил ужас. И неудивительно, если практически лишь пять процентов населения пыталось сохранить цивилизацию.
Джиллиад покачал головой с короткими черными волосами:
— Я бы сказал, что это невозможно.
— Почти. За это время население уменьшилось на пятьдесят семь тысяч, но мы понемногу отходим. Сейчас мы снова на почти нормальном уровне.
— Нормальном!? — с почти оскорбительным недоверием воскликнул Кэндел.
— Послушайте, молодой человек, — Остерли вынул трубку изо рта и направил ее, как оружие, на Кэндела. — Вы же не разбираетесь в этом, верно? Вы же практически выросли в условиях диктатуры, где все, связанное с Машиной Мечты, исключая исторические обстоятельства, подавляется. А мы вынуждены с этим жить. При одержимости в девяносто пять процентов больше ничего не остается. Если девяносто пять процентов вашего собственного населения стали бы одержимыми — наркоманами, я имею в виду — то вы бы оказались перед той же проблемой. Именно так и было, только Машина — это намного хуже, чем кокаин, героин и все, что вы еще можете назвать, но, что хуже всего, — мы не имели ни малейшего представления, что с этим делать. Но мы все же научились, научились…, с трудом.
— Так считаете вы, — сказал Кэндел, — но я постоянно спрашиваю себя, об одном ли мы говорим.
— В самом деле? — Остерли достал что-то из кармана. — А как бы вы назвали вот это?
Прежде чем Кэндел успел ответить, Джиллиад застонал и отшатнулся назад.
— Уберите это, ради Бога, уберите, пожалуйста! — В его голосе послышалась мука.
Остерли быстро спрятал предмет.
— Я вижу, что промывание мозгов у вас достигло цели. А от чего у вас рана под глазом?
