— Это… — начал было Кэндел.
— Заткнитесь, я спрашиваю его! Итак? — Остерли вдруг стал жестким и злым.
— Я… я… — Джиллиада охватил панический страх.
— Я хочу слышать правду. Правду!
— Это тигр. — Джиллиад почувствовал, что он вот-вот разразится слезами. Лицо Остерли, казалось, постоянно растягивалось, и он почувствовал безымянный ужас. — Это большой грязный тигр в доме старика, он поцарапал меня. Боже мой. Боже мой!
До его сознания как-то смутно дошло, что ноги почти отказали ему. Спутник Остерли поддержал его. Будто издалека он услышал крик Кэндела:
— Не было никакого тигра! Никакого тигра, поймите! Он просто испугался, я специально заглядывал в комнату…
— Тихо!
Джиллиад медленно приходил в себя.
Остерли задумчиво почесал подбородок.
— Вот это уже ближе. Иммунный и восприимчивый. Вы-то, возможно, еще неопытны, но пославшие вас, несомненно, знали, что они делают.
— И что теперь с нами будет? — спросил Кэндел, все еще красный от гнева.
Остерли пожал плечами.
— Это решаю не я, все зависит от комиссии. Если вас не осудят, как шпионов, то могут привлечь к ответственности за нелегальный переход границы. — Он помолчал, будто прислушиваясь, и криво улыбнулся. — А как вы относитесь к хирургическому вмешательству? — Он не стал дожидаться ответа и продолжал: — Лаборатория только что сообщила мне, что один из вас все еще передает, хотя я отнял у вас прибор. — Улыбка превратилась в гримасу. Отключите передатчик!
Джиллиад подался назад. Он понял, что попытка подмены оказалась бесполезной.
— Я не могу.
— Вы не можете? Почему? Где он?
— В моей ладони.
— Передает и красивые картинки, да? Хорошо, что вы открыли рот, а то я, наверное, схватился бы за нож. — Он кивнул своему спутнику. Позаботьтесь об иммунном. Машина уже в пути. А сам я лучше быстренько доставлю этого в столицу. Помимо передачи пришли странные сообщения. Его очень хотят там видеть. Ну, идите.
Джиллиад бессознательно пытался тянуть время.
— Мы что, пойдем пешком?
— Прекратите говорить глупости. За деревьями стоит субджо.
Джиллиад пожал плечами. Он и понятия не имел, что такое субджо, но без сопротивления последовал за Остерли.
Они дошли до деревьев, и он увидел аппарат. Тот был похож на большую пивную кружку. При их приближении открылась дверь.
Остерли втолкнул его внутрь.
— Садитесь и держитесь покрепче.
Джиллиад не нашел ничего, за что можно было бы ухватиться. Когда дверь закрылась, вспыхнула странная голубая молния, и он скорчился. Может быть, он потерял сознание, так как, когда он выпрямился, все опять было нормально.
— Все в порядке? — слабо улыбнулся напарник Остерли. — Вы должны принять во внимание, что мы только что прыгнули на семьсот километров с помощью машины, которой нет.
Джиллиад зло посмотрел на него.
— Это ваш канадский юмор?
— Все зависит от точки зрения. Тигра не было, но он разодрал вам лицо. — Он наморщил лоб. — Я могу понять, почему исследовательский отдел срочно потребовал вас к себе. Но почему ваши люди послали такого неопытного человека?
Полчаса спустя его привели в ярко освещенную лабораторию, и он заметил, что большая часть людей в белых халатах смотрит на него с таким же любопытством.
Ему пододвинули кресло и принесли поднос с едой. Пока он ел, ему между делом задавали вопросы.
— Как сейчас выглядит Англия?
— Лондон еще на месте?
— Как вас зовут?
Допрос шел так непринужденно, что Джиллиад отвечал почти без страха, пока не попытался сдерживать себя. И только тогда он понял, что не может этого сделать, что что-то развязало его язык и отключило волю.
— Итак, у вас сейчас диктатура?
— Для безопасности народа.
— Вы на самом деле верите в это?
— Нет, но я не вижу другого пути сохранить нашу безопасность.
— Но если бы вы получили такую возможность, вы бы использовали менее суровые методы?
— Да.
— Значит, вы либерал?
— Да. — Джиллиад обливался потом, зевая, что он рискует своей головой, но не отвечать не мог. До его сознания смутно дошло, что кто-то вошел и прооперировал ему ладонь, но он не почувствовал боли и даже не мог назвать причины этого.
— Значит, вы представляете элемент риска для вашего общества?
— Да.
— Потенциальный предатель?
— Не по отношению к моей стране, а только по отношению к режиму.
Внезапно метод допроса изменился.
— Вы боитесь Машины Мечты?
— Она приводит меня в ужас.
— У нас она разрешена. Что вы на это скажете?
— Мне трудно в это поверить.
— Вы хотели бы избавиться от своего страха перед ней?
— Нет, я бы лишился всякой защиты.
— Вы боитесь и препаратов — таких, как кокаин, например?
— Да.
— И из этого страха не допустите, чтобы вам ввели кокаин даже при очень сильной боли?
— Ну, это же совсем другое дело.
— Ничего не другое. Мы научились обращаться с Машиной.
Джиллиад услышал свой крик: “Кощунство!”, но, казалось, больше никто этого не заметил.
Какой-то голос сказал:
— Тяжелый случай. Необходима демонстрационная последовательность.
— Потом. Сначала надо выявить причину, и только потом начнем классификацию.
— Вы считаете, что он может быть использован?
— Выводы делать пока рано, но его реакции указывают на категорию А-плюс.
— А-плюс! — Кто-то недоверчиво присвистнул. — И англичане его выбросили!
— Они выпустили его из страха. Из страха и по незнанию.
— Верно ли, что вас послали с этой миссией из-за вашей политической ненадежности? — опять обратился к нему голос.
— Я поддерживал не того политика.
— У вас был выбор?
— Было два кандидата на один пост. Я поддерживал того, который испортил свою репутацию.
