— Значит, я действительно похож на Гараля?
— Великого Гараля. — Она подалась вперед: — Ты мне его напоминаешь. Но, даже несмотря на твою грубость, ты не можешь быть таким дурным, как он.
Дал увидел, как слеза скатилась по этому странному лицу; черты Каллы проступали так явственно, что Дал почувствовал, как глаза у него увлажнились.
— Что он сделал? — мягко спросил он.
Женщина выпрямилась.
— Я уже сказала: прочь отсюда. Возвращайся в твой плоский мир и не тревожь меня больше никогда.
Вдруг она нахмурила, брови:
— А может быть, ты — это и есть он? Он умеет менять свой облик, чтобы доставить мне еще больше горя, и способен на любое предательство.
— Я Дал Ортог. Ты меня не узнаешь?
— Дал Ортог?
— Мое имя ни о чем тебе не говорит? Сейчас твоя память — тихое озеро, а твои мысли- воспоминания — песок на дне. Я хочу быть тем камнем, который упадет и поднимет со дна облака воспоминаний. Я не хочу, чтобы они лежали на дне.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что раньше ты была Каллой, просто ты этого не знаешь. И забудь этого лжеца Гараля…
— Гараль Великий — лжец? Не тебе оскорблять его! Ты слишком далеко зашел в своем безумии. — Она направила на него оружие, — Ты сам искал свою гибель; иди и не Думай сопротивляться.
Дал ничего не ответил. Раз он пришел сюда, то узнает все до конца. Он двинулся по направлению к. постройкам. Этот Гараль, вероятно, тот самый посланец, о котором говорил Ткач.
Мысль Дала напряженно работала. Он был в другом мире, в мире, который на Земле называют потусторонним, и этот мир оказался планетой со своим собственным солнцем. Здесь он встретил кого-то, кто был похож на Золтана, затем женщину, похожую на Каллу… И он сам похож на кого-то другого, и этот другой — его соперник. Так получается, что страна смерти населена существами, странным образом связанными с людьми на Земле, живыми или мертвыми. Существуют ли различия между теми, кто похож на живых, и теми, кто похож на мертвых? Такая разница должна была существовать. Надо ждать дальнейшего развития событий. А пока он пленник той, кого хотел встретить по другую сторону могилы. Или пленник ее двойника в другом измерении, Ему казалось, что разочарование вытесняет чувство печали. Впрочем, нет. Все, что напоминает Каллу — это счастье.
Они подошли к строениям — это был широкий цилиндр, по обеим сторонам которого стояли две башни со спиральными крышами. Вблизи виднелись и другие строения, поменьше. Их встретил отряд посланцев в латах. По знаку Ифлизы Дала схватили, куда-то — повели, и она исчезла из поля зрения. Отобрав щит и меч, его втолкнули в здание; он успел лишь заметить, что остальные солдаты скрылись в одной из башен.
По наклонным переходам его привели в большое помещение и подвели к ложу, которое занимало весь угол. Здесь его оставили одного, даже не закрыв круглое окно и дверь на вертикальных направляющих. Охраны тоже не было. Дал недоверчиво слушал удаляющиеся по коридорам шаги солдат. У него создалось впечатление, что он здесь скорее гость, чем пленник.
Но это впечатление сразу же рассеялось, стоило ему пойти взглянуть в открытой окно. Едва он сделал несколько шагов, как начал задыхаться. Он попытался подойти к двери, но чем дальше он удалялся от своего места в углу, тем сильнее становилось удушье. Шатаясь, с посиневшим лицом и едва не теряя сознание, он вернулся на свое место, где его оставили. Только здесь его легкие снова наполнились живительным воздухом.
Каким же образом посланцы сумели создать пространство, в котором можно было дышать, нечто вроде пузыря с воздухом среди непригодной для жизни атмосферы? Во всяком случае, этот метод был гораздо эффективнее, чем решетки на окнах, оковы и стража. Держать в тюрьме — в этом посланцы понимали толк…
Дал растянулся на ложе, которое могло быть роскошной постелью в большой спальне, но было лишь подстилкой в камере. Вдруг он почувствовал, что смертельно устал. Во время последних событий он тратил все свои силы без остатка. Дал заснул. Он спал, но не видел снов. Сновидения этого мира — не для него.
Когда его разбудили, он не знал, сколько времени проспал. Взглянул в окно — солнце стояло в небе на том же месте. Или оно двигалось очень медленно, или же он спал всего несколько минут.
Два посланца, разбудившие его, встали по бокам и жестом велели идти. Вспомнив об удушье, которое он испытал, Дал с сомнением последовал за ними, но вдруг почувствовал, что дышится легко. Если это так, то что ему стража? Отделаться от них, вернуть оружие, найти Каллу — нет, не Каллу — Ифлизу — и попытаться снова поговорить с ней. Дал рванулся в сторону… и тут же, раскрыв рот, схватился руками за горло. Он все понял и вернулся назад; шар, в котором он дышал, следовал за ним туда, куда укажут стражники. Вокруг — удушье. Следовало покориться. Пока. Когда придет время, он даст понять, что за ним стоит армия освобожденных отверженных. В этом его сила, и он воспользуется ею против этого отвратительного унижения.
Они шли через висячие сады, по наклонным переходам, по коридорам, встречая на пути людей в просторных одеждах с широкими рукавами, которые насмешливо провожали их взглядами. Наконец они остановились перед широкой дверью. За дверью оказался просторный зал с прозрачным куполом, через который свободно лился свет. Дал вспомнил о пещерах большого свода в глубине лабиринта, где были пожизненно заключены отверженные. Здесь же был дворец, где жили властелины. Здесь имели право на солнечный свет. Чем больше Дал узнавал посланцев, тем больше они были ему неприятны. И надо же было случиться, что Ифлиза — одна из них. Эта мысль угнетала его.
В зале находились довольно много людей, которые расположились неподвижными группами. Никто не разговаривал. Посланцам достаточно было обмениваться взглядами, чтобы передать друг другу свои мысли. Когда Дал в сопровождении стражников вошел в зал, все повернулись к нему. Один человек отделился от своей группы и пошел навстречу. Другие тоже подошли поближе, облокотившись о низкие колонны, которые, наверное, могли служить также и столами, садились в мягкие кресла. Обстановка, освещение, неподвижные люди в белых одеждах, — все это создавало у Дала впечатление, что его изучают, рассматривают какие-то недоброжелательные статуи.
— Я — Повелитель Эллипсов, — передал свою мысль посланец, который приблизился первым. — Как тебе удалось разбить мою армию, тебе, явившемуся из призрачного мира?
Дал смотрел прямо в глаза посланца, одновременно видя затылок своего собеседника, но это его больше не смущало.
— Почему у тебя такое напыщенное и абсурдное имя? — дерзко спросил он.
Ропот недовольных мыслей зазвучал в голове у Дала, затем сквозь них прибился тихий голос повелителя.
— Эллипс — это фигура, олицетворяющая мудрость, поскольку она имеет две полуокружности, которые ее уравновешивают.
— А что ты делаешь со своей мудростью, — возразил Дал, когда сажаешь в тюрьму и убиваешь свой народ?
— У меня достаточно терпения, и, кроме того, ты меня интересуешь, ответил Повелитель. — Хорошо, я отвечу. Если ты имеешь в виду отверженных, знай, что они вынашивают разрушительные и пагубные теории и продолжают свои опасные исследования. Их карают в общественных интересах.
— Интересы общества всегда служили прикрытием для осуществления личных амбиций. Это обычное поведение тирана, но не мудреца.
— Хорошо. Я уже устал давать снисходительность твоей дерзости, мое терпение кончается. Теперь ты ответишь на мои вопросы.
