Монсеньер, — продолжил карлик, — вечером четверо мужчин пришли на постоялый двор Ла- Корона, это недалеко отсюда, по дороге в Дижон. Я спрятался под одним из столоз и поэтому мог слышать все, о чем они говорили. Я услышал, что они ожидали возвращения господина де ла Барре, чтобы убить его и похитить мадемуазель.
Молодой человек дальше не слушал. Он завернулся в плащ и собрался поспешно выйти из дома, но Ивонна попыталась задержать его.
— Монсеньер, не слушайте этого несчастного. Он хочет вашей гибели.
— Я сказал правду, — добавил Ньяфо. — Дальше — дело ваше… Впрочем, мадемуазель Ивонна тоже знает, что мадемуазель Сюзанна должна приехать сегодня вечером…
— Да, да, я знаю… — едва слышным голосом проговорила Ивонна.
— Знала, а мне ничего не сказала? — упрекнул монсеньер Людовик и, нежно отстранив ее, поспешно вышел на улицу.
Карлик саркастически улыбнулся Ивонне, вышел следом и закрыл дверь снаружи, не позволив девушке последовать за ним. Минуту спустя Ньяфо на лошади поскакал за молодым человеком.
Урсулинки — монахини женского католического ордена, основанного в Италии в !535 году и названного по имени св. Урсулы. Орден занимался религиозным воспитанием девушек.
Горбун весь кипел от злобы и бешенства и, пришпоривая животное, глухо бормотал, поглаживая рукоять кинжала:
— Ах, монсеньер Людовик! Давай, давай! Если ты даже спасешься от них, то уж я тебя не пожалею.
Глава II. ПОХИЩЕНИЕ
В четыре часа пополудни два всадника покинули Дижон и пустились в путь по дороге навстречу слепящим снежным вихрям.
Один из всадников обернулся и спросил:
— Вы не очень устали, мадемуазель Сюзанна?
— Ах, господин де ла Барре! — отвечала всадница. — В монастыре урсулинок нас не учили ездить в такую погоду…
— Через час мы будем в замке. Мужайтесь, мадемуазель.
— Никакого мужества не хватит девушке, возвращающейся домой после восьми лет отсутствия, а я, вдобавок еще, устала и замерзаю.
— Видите, мадемуазель, вдали видны огни постоялого двора Ла-Корона. Место, правда, неприятное, но если вы не боитесь, то мы могли бы там немного отдохнуть.
— С вами я ничего не боюсь, мой добрый де ла Барре. Едемте в Ла-Корону.
Они уже подъезжали к постоялому двору, как вдруг резкий свист прорезал воздух. Оруженосец повернулся и увидел силуэты двух мужчин, отчетливо выделявшихся на снегу.
— Они не внушают ни капли доверия, — тихо проговорила Сюзанна.
В этот момент распахнулась дверь постоялого двора и со шпагами в руках показались еще двое с явным намерением преградить путь. Де ла Барре мгновенно оценил всю опасность обстановки и встал перед Сюзанной, прикрывая ее своим телом, потом взвел курок пистолета, обнажил шпагу и стал спокойно ожидать. Четверо мужчин выстроились в линию, один из них отделился, приблизился к путникам и насмешливо поклонился.
— Мы понимаем, место это мало подходит для знакомства. — высокопарно проговорил он. — Однако скажите, не вы ли кавалер де ла Барре, оруженосец графа де Еревана?
— Он самый, — сухо ответил оруженосец.
— Меня зовут маэзеnote 4 Фариболь…
— Ну и что? Что вы хотите?
— Всего лишь предложить вам отдохнуть в Ла-Короне.
— Что еще?
— Сударь, вы могли бы провести добрую ночку в тепле и под крышей постоялого двора, а мы составим личную свиту мадемуазель де Ереван.
— Жалкие бандиты! — воскликнул оруженосец.
— Хорошенькая манера отвечать на нашу любезность! — сказал Фариболь. — Ну ладно, мы будем вежливы до конца, — повернувшись к своим товарищам, он приказал: — Обслужите этих господ! Да поскорее!
Едва он произнес эти слова, как двое подскочили и схватили лошадей за уздечки. Раздался выстрел и человек, подбежавший к оруженосцу, упал с простреленной головой.
— Тысяча чертей! — воскликнул Фариболь. — Он убил несчастного Ла Раме!
Фариболь взмахнул шпагой и бросился на оруженосца. Де ла Барре, раненный вторым бандитом, тем временем соскользнул с лошади и упал на снег. Проткнув тело несчастного шпагой, Фариболь воскликнул:
— Росарж, задержи эту девочку. Разве ты не видишь, что…
Он не успел закончить. Грохнул выстрел, и пуля задела ухо.
— Тысяча молний! — крикнул он. — Не будем терять времени. Росарж, вези девушку куда знаешь. Мы с Мистуфлетом задержим погоню.
Действительно, в этот момент два всадника подскакали к месту схватки.
— Сюзанна! Сюзанна! — крикнул первый всадник.
— Монсеньер Людовик! На помощь! — испуганно крикнула девушка.
Дальше она не могла продолжать, так как упала в обморок. Росарж вскочил к ней в седло, и они понеслись прочь.
Фариболь и его товарищ отпрянули в стороны, словно бы уступая дорогу молодому человеку, но как только он поравнялся с ними, они бросились к лошади и, надавив ей на ноздри, заставили ее резко остановиться. Благородное животное взвилось на дыбы и упало на снег, увлекая за собой всадника и нападавших. Монсеньер Людовик очутился в снегу, его правая нога оказалась под лошадью. Он открыл глаза и увидел омерзительное лицо Ньяфо. Оно почти касалось его. Он услышал его голос, хриплый от злобы:
— Ивонна была права, вам не следовало доверять мне. Я вас ненавижу за то, что она презирает меня и любит вас. Я завлек вас в эту засаду, надеясь, что эти люди прикончат вас, но теперь вы в моей власти, и я предпочитаю сам убить вас… Монсеньер Людовик, вы должны умереть!
— Подлый предатель! — крикнул молодой дворянин, тщетно пытаясь вытащить ногу.
Ньяфо издал язвительный смешок и вскинул руку, вооруженную острым кинжалом, но в этот момент кто-то словно клещами сжал ему запястье, потом руку заломили и заставили выпустить оружие.
— Тысяча чертей, ну и рожа! — воскликнул Фариболь рто он перехватил руку Ньяфо). — Я вижу, ты хотел убить, не спросив разрешения у старших…
Ньяфо, взбешенный, задыхаясь от бессилия и злобы, пробормотал:
— Что вы суетесь, куда не следует. Разве не убийствами вы сами живете?
— Вот гадючий язык! — возмутился Фариболь, трогая свое ухо. — Люди моей профессии убивают и рискуют своей шкурой иногда и за худшие дела. Этого я не отрицаю. Но никогда они не атакуют противника раненного, который не может защищаться. Мы сражаемся лицом к лицу, честно! А когда попадается такой мошенник, как ты, то ему отрезают уши. Берегись, они у тебя большие и их легко укоротить!
— Я отомщу! Я отомщу за все! — в бешенстве прорычал горбун.
Фариболь ограничился презрительной усмешкой. Потом повернулся к своему товарищу и сказал:
— Мистуфлет!
— Да, патрон?
— Убери от меня этого типа.
