с Южной Африкой, которую они собираются рано или поздно начать. Совместно с другими африканскими странами, надо думать. Трудно надеяться, чтобы в одиночку они могли рассчитывать на успех.
Мадлен улыбнулась.
— Полагаю, эта мысль пришлась тебе не очень-то по душе.
— Было и второе предложение — чтобы мы с тобой объединили средства и открыли магазин. Белые торговцы пользуются здесь популярностью. И в них пока еще ощущается нехватка.
— Военный инструктор или торговец. Видимо, дела пойдут непросто, да? Что же это будет — газетный киоск, табачная лавочка, горшки со сковородками? Наверное, чтобы открыть аптеку, понадобилась бы соответствующая квалификация?
— Вроде того. Вчера вечером я проходил мимо провала в стене над которым болталась надпись: «Доверительный медицинский кабинет».
Она покачала головой.
— Где уж нам конкурировать….
— Покидая Англию, Кэрол прихватила четыре тысячи фунтов, — вспомнил Эндрю. — Наверное, я мог бы претендовать на какую-то часть. Но…
— Нет, не нужно, — скороговоркой выпалила Мадлен. — Пожалуйста! Мне бы не хотелось.
— Тогда я смогу вложить в дело в пять раз меньше, чем ты.
— Это так важно?
— Может стать важным. Когда здесь появится Дэвид.
— Что бы ни случилось, мы не станем ссориться из-за денег.
— Как и из-за чего-либо другого.
— Да, — сказала Мадлен и взяла его руку в свою. — Уверена в этом.
Их пальцы переплелись.
— Кажется, нам сейчас подадут яичницу с беконом, — умиротворенно произнес Эндрю.
Они с жадностью набросились на завтрак, наслаждаясь после долгих лишений обилием еды. Наливая себе третью чашку кофе, Эндрю вспомнил про газету, в которую так и не удосужился заглянуть. Он развернул ее и начал с первой страницы. Заголовки выглядели кричаще, бумага была самой дешевой, но и это впечатляло после лондонских листочков. Главная новость касалась Южной Африки: «ЗВЕРСКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ЖЕНЩИНАМИ И ДЕТЬМИ». Ниже шло шрифтом помельче: «Сенсационное сообщение вождя банту» — леденящая душу история, которую Эндрю счел совершенно неправдоподобной. Он перевел взгляд на другой заголовок, помещавшийся на следующей странице: «ЕВРОПЕЙСКИЕ ВАЛЮТЫ: РЕШЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА».
Текст был лаконичным. На заседании министров финансов африканских стран в Гане было принято единодушное решение об установлении моратория на все денежные операции с валютами стран, столицы которых расположены севернее сорокового градуса северной широты.
Эндрю передал газету Мадлен, указав на последнюю заметку.
— Кажется, мы успели как раз вовремя, — сказал он.
Она внимательно ознакомилась с текстом сообщения и подняла глаза.
— Только вот успели ли? Мораторий вступает в силу с сегодняшнего дня.
— Наш перевод уже состоялся.
— Однако мы еще не получили по нему денег. Это имеет какое-нибудь значение?
— Не думаю. Но лучше удостовериться.
За окошечком для иностранцев они увидели высокого негра с тонкими чертами лица. Он внимательно выслушал Эндрю и направил их в кабинет помощника управляющего. К кабинету пришлось идти по коридору. На столике в тесной приемной лежали газеты и журналы всех мастей — от последнего номера толстого местного «Барабана» до выпуска лондонского листка недельной давности. Шоколадная девушка в белом плиссированном платьице и очках в модной оправе пригласила их в кабинет.
Помощник управляющего оказался приземистым толстяком с курчавой седой шевелюрой. Он сложил руки на столе ладонями кверху. Ладони были удивительно светлыми, почти белыми.
— Так, — начал он, — и что же я могу сделать для вас, мадам? И для вас, босс?
Он иронически подчеркивал старомодные обращения. Белые ладони, казалось, подсвечивали снизу его физиономию.
— Нас послал к вам служащий. На имя миссис Картвелл сюда направлен денежный перевод из Лондона.
— Миссис Картвелл — это вы? — кивнул помощник управляющего в сторону Мадлен.
— Да, я — миссис Картвелл. У меня с собой паспорт.
— А вы — мистер Картвелл?
— Нет. Моя фамилия Лидон.
Негр медленно покачал головой.
— У белых свои порядки, — сказал он и взглянул на Мадлен.
— Белая, но миловидная. Вам знакома «Песнь Соломона», миссис Картвелл? Добро пожаловать в Лагос! Здесь есть все, чтобы вы почувствовали себя счастливой.
— Спасибо на добром слове, — лаконично отозвался Эндрю. — Теперь, возможно, вы распорядитесь, чтобы миссис Картвелл выплатили причитающиеся ей деньги?
— Вы прибыли вчера? — поинтересовался помощник управляющего. — Как выглядит Лондон? Я слышал, что там сейчас прохладно. — Его лицо расплылось в зубастой улыбке. — Прямо-таки мороз!
— Мы пришли по делу, — не выдержал Эндрю. — Нам некогда терять время на болтовню.
— Времени у вас куда больше, чем вы думаете. Держу пари, что его у вас просто хоть отбавляй.
— Позвольте нам решить это самим.
После недолгой паузы негр произнес:
— Я скажу вам кое-что о себе, мистер Лидон. Я — банту. Я родился в трущобах Йоханнесбурга.
— Как-нибудь в другой раз. Не сейчас.
— Я сбежал оттуда. Уехал в Лондон, учился в университете. Но до диплома не дотянул — поэтому и сижу здесь простым клерком. Однако мне хватило ума не возвращаться в Южную Африку. Я осел здесь: живу в доме, в котором раньше обретался англичанин, совсем рядом с площадкой для гольфа. Я играю в гольф, босс.
— Неужели это так необходимо? — взмолился Эндрю. — Я все понял: вы не любите Южную Африку. Зато вы учились в Лондонском университете, а потом приехали в негритянскую страну, получившую от Англии независимость. Вы сами говорите, что у вас все в порядке.
На лице собеседника снова расцвела улыбка, еще шире прежней.
— Я рад этим вашим словам. Должен сознаться, что надеялся спровоцировать вас, чтобы вы указали мне на мое место, босс. Или хотя бы попытались это сделать.
— Я не собираюсь указывать вам ни на какое место. Мы пришли по той простой причине, что миссис Картвелл необходимо снять принадлежащую ей сумму.
— Когда я был малышом, то ходил в миссионерскую школу. Среди прочих вещей, которым меня там обучили, была простая мысль о том, что в этом мире не стоит надеяться на справедливость. Справедливость наступает позже, на небесах. Насчет небес я теперь уже не очень-то уверен, но вот насчет справедливости на земле они были совершенно правы. Может случиться так, что принадлежность к белой расе окажется для вас в Африке недостатком. Конечно, все должно быть совсем наоборот. Остается надеяться, что вы отнесетесь к этому философски, босс. То, что не по нраву, приходится сносить. Этот лозунг я выучил там же, в школе при миссии. Он способен здорово утешить, когда наступают тяжелые времена.
— Вы уж простите меня, — подала голос Мадлен, — но здесь жарко, особенно после Лондона… Нельзя ли…
На столе стоял электрический вентилятор. Негр протянул руку и щелкнул рычажком. Лопасти пришли в движение, и вентилятор стал медленно поворачиваться, как лишенное глаз лицо, тщетно всматривающееся в пустоту. В кабинете повис низкий гул.
— Все что угодно, лишь бы вам было хорошо, мадам. Насколько я понимаю, вы более чувствительны, чем наш брат негр.
— В вашей стране мы всего лишь гости, — сказал Эндрю. — Нам бы не хотелось причинять лишние
