улыбка, точно он минуту назад проверил таблицу денежно-вещевой лотереи и узнал, что выиграл мопед «Верховина-3».
Алька выплюнул воду:
— Нахлебался из-за тебя… Летишь как очумелый! Не смотришь!
— Поплыли! — Валерка нисколько не обиделся. — Догоняй! Живо! Что-то скажу!
— Да я только оттуда, — вяло сказал ему вслед Алька (будто Валерка мог услышать его!). Покосился Алька на берег, отыскивая глазами Толика, не нашел и, взмахнув руками, поплыл за Валеркой. Любопытно все же, что за экстренное сообщение у него.
— Ну, рассказывай, — подплыв к приятелю, сказал Алька.
— Два ведра клубники продали… — Валерка похлопал ладонью по воде, подмигнул Альке.
— Про это и хотел сказать?
— Обожди. — Валерка засмеялся и с удовольствием добавил: — Мать просчиталась в килограммах. Трешку зажилил. Все не даром таскался по такой жаре.
Алька погрузил лицо в воду. Обвел глазами зеленоватую расплывчатую глубь. В маске хорошо смотреть. Уж лучше маску с трубкой да ласты надел бы, если к Толику не пошел. Поплавал бы вволю. А тут зачем поплыл? Про зажиленную трешку слушать?
— Поздравляю с трешкой! — сказал Алька. — Все у тебя? — И поплыл к синему грибку, где в кучке лежала его одежда.
— Да обожди! — с шумом засопел сзади Валерка. — Самое главное не знаешь… Чего, думаешь, задержался так долго? У магазина стоял. Глядел, как стекла привезли и сгружали…
Это было уже интересно. Алька опустил ноги вниз и, отталкиваясь ладонями, принял вертикальное положение. Лишь голова торчала из воды.
— Много стекол?
— Два ящика. — Валерка, отдуваясь, пустил изо рта фонтанчиком воду. Сказал заговорщически: — Точно: будет чем поживиться. Ящик, когда краном зацепили, поставили на землю, а потом к стенке хотели прислонить. Как пустили трос, ящик трах одним углом о стену! А рабочий как заорет: «Вира! Руки деревянные! Разбить хочешь?» Точно: кокнули стекла. Я даже слышал!
— Слышал? — переспросил Алька.
— Факт! — подтвердил Валерка. — Видел бы, как саданули!
— Ящик открыли? — спросил Алька.
— Сам думал, что откроют. Не стали. Ушли и будто забыли… Теперь — не пропустить. Поживимся! Упрошу братуху — еще аквариумов наделает.
От такой длинной речи Валерка вконец устал. Окунув голову, тряхнул рыжеватыми волосами и поплыл к берегу.
Из воды они вышли вместе. Уставший Валерка положил руку Альке на плечо и, обернувшись к нему, снова принялся что-то толковать о стеклах. Но Алька не слышал, не понимал, что говорит приятель: он вдруг увидел Толика. Тот лежал на песке в нескольких метрах от них. Толик, видимо, давно наблюдал за ними и потому, едва заметив, что Алька увидел его, он тут же отвернулся и с безразличным выражением на лице стал смотреть куда-то в сторону. Ни улыбки, ни кивка головой.
Алька все понял. В его памяти тотчас всплыл тот нелепый случай, который произошел накануне отъезда Толика в пионерский лагерь. Сомнений не было: Толик обиду не забыл, все помнит. А тут еще Валерка со своими руками! Вот кто, выходит, лучший друг его — Валерка.
День 120-й
На рыбьем базаре Алька становился своим человеком. Даже краснолицый старик со шрамом на щеке, завидя его, манил к себе корявым пальцем:
— Вставай рядком. Место тебе держу.
Алька не мог понять, чем расположил к себе старика. Лишь недавно тот раскрылся. Доверительно сообщил Альке:
— Братень у меня в Сызрани. Гришуха. У него тоже вот внучонок, значится, дюже на тебя схожий. Бедует хлопец. Отца на железной дороге зарезало. Выпимши шел. А Гришуха, братень мой, уж второй год как сидит. По 154-й, за спекуляцию.
«Ничего себе, — подумал Алька, — компания!» И попробовал чуть отодвинуться от старика. А куда отодвинешься? По другую сторону — Валерка, за ним — еще продавцы. Да и чего тут обращать внимания на какого-то старика? Здесь не зевай, лови момент, смотри, чтоб настоящего покупателя не проворонить.
Это не просто — торговать. Конечно, отдать товар за бесценок, как раньше делал, и дурак сумеет. А вот удержать покупателя и продать выгодно — в этом искусство. У Альки хорошо получалось. Вел себя по обстановке: одному рассказывал, как лучше содержать рыбок, с другим не стеснялся пошутить или удивить какими-нибудь сведениями, вычитанными из книжек:
— Лира, или, как по-научному, черная молли. Родина Центральная Америка. В Гондурасе водятся, в Гватемале. Там их полно, хоть задаром бери, да провоз дорогой. На самолете лететь.
Ничего вроде такого и не сказал, ну, пошутил немного, а помогало. Рыбок его покупали охотно.
— У тебя, Лексей, рука легкая, — говорил ему старик, у которого брат сидел за спекуляцию. — Далеко пойдешь, если… — старик подмигивал ему сразу обоими глазами, — если не сядешь низко.
От его похвал Альке становилось не по себе. И какие-то намеки еще — низко сядешь… Куда сядешь? Как братень, что ли, его Гришуха?
Распродав рыбешек, Алька не спешил идти домой. Толкался среди любителей, бывало, и свое слово вставлял, а больше слушал, прикидывал. Вот черные телескопы. Если, например, завести этих рыбок, то очень прилично можно заработать. Заманчивое дело, но сколько, говорят, возни с ними! И получится ли? Тут и жесткость воды надо как-то определять, особое освещение, специальные аквариумы…
Возвращаясь с Валеркой домой, они подсчитывали выручку, досадовали, что денег для покупки облюбованных вещей пока маловато. Правда, Алька до сих пор не мог решить, какую же вещь больше всего хочется ему приобрести. Ладно, за этим дело не станет. Главное — накопить. Побольше…
Дома (в который раз!) Алька освободил пуделя от шелкового банта-ошейника и одну за другой затолкал в щель бумажные ассигнации. Туда же, не звякнув, последовали и серебряные монеты. Сначала — в прошлые разы — Алька колебался: бросать ли туда монеты, а потом решил — ничего страшного нет. Если тетя Кира будет вытирать на пианино пыль и обнаружит в собаке деньги, что ж, пусть. Все равно уже знает, что он бывал на базаре, что даже каких-то своих рыбок то ли кому-то поменял, то ли продал за деньги. А как было скрыть? Никак. Алька немножко темнил, боялся сказать всю правду. Но когда-то надо говорить. А то здорово получится: вдруг куча денег у него оказалась. Объясняй потом, вывертывайся!
Алька снова завязал бант, поднял копилку. Вроде тяжелей стала? Еще бы, рублей на пять набросал серебра. Он потряс пуделя. Ишь, голос подает. Не лает — звякает. Сколько же там всего? Точно Алька не помнил. Во всяком случае, на фотоаппарат «Зоркий-4», пожалуй, хватит… «Хорошо, когда деньги есть, — подумал Алька. — Когда много».
Поставив пуделя на место, он вышел во двор. Елена Сергеевна сидела под деревом в шезлонге и читала журнал «Пионер». Эх, если бы напечатали сейчас рассказ! Вот бы удивилась!
— Тетя Лена… — Алька впервые так назвал Елену Сергеевну, сам удивился — отчего вдруг такое сказалось? Выговорил и смутился, замолк.
— Ты что-то хотел спросить, Алик? — Она будто и не заметила необычного обращения к ней.
— Тетя Лена, — повторил Алька, — а где сейчас ваш Вадим? Все на Севере?
— Уже три года. Скоро возвращается… Буквально на днях должен выехать.
— А он кем работает на Севере? Как и здесь — художником?
— Нет, автомехаником. Он же слесарем на автобазе начинал. Потом уж, после областной выставки,
