Валерка округлил глаза:
— А как же товар?
Он ждал ответа. Алька еще не знал, что должен ответить. В голове трудно и медленно, одна к другой, складывались мысли. Идти на базар… Снова торговать… И это после того, что произошло тогда! После того, когда брат его, Петр, чуть не убил Толика. Чуть не убил за несчастное яблоко, которое они, Шмаковы, собирались продать на базаре. Выручить деньги. Деньги! Из-за них и он, Алька, стал жадным, правильно говорила тетя Лена. Ведь он жадным стал. Деньги копит. А Валерка не понимает. Да он же, как Петр, за копейку тоже готов кого угодно задушить. Не понимает. Собирается как ни в чем не бывало снова идти на базар. После всего, что произошло!
— И ты не ходи, — сказал Алька.
— Это почему же? — спросил Валерка.
— Потому… Потому, что ты жадным стал.
— Это я жадный? — Валерка сжал свободный кулак.
— Ты. Жадный. Как твой Петр. Деньги копишь.
— А ты? — насмешливо напомнил Валерка. — Ты сам не копишь?
Алька понурил голову.
— А больше не хочу. И ты не ходи на базар…
— Указывать мне станешь! — оборвал Валерка. — Хочу — и буду ходить! Не твое дело. Еще жадюгой обзывает! А сам-то!.. Так одолжишь грязи? Дашь?
— Бери, — потерянно сказал Алька.
— Потом отдам, не волнуйся! — Валерка зашагал по дорожке, распахнул калитку и сильно захлопнул ее за собой.
Вечерний визит
После того как Валерка хлопнул калиткой, Алька вернулся в комнату, к рыбкам. Он включил электрическую лампочку за аквариумом и долго сидел, задумчиво следя, как в ярком боковом свете резвятся рыбешки, ловко ныряя среди зеленых кустиков растений, как деловито обстукивает «профессор» острым носиком мохнатый стебелек роголистника.
— Да! — вслух сказал Алька и решительно прихлопнул, по столу. — Так будет лучше!
Сказав это, он взял журнал и покинул комнату…
К Толику Алька не пошел. Свернул налево, в противоположную сторону, и привычной, много раз хоженой дорогой отправился к пруду. Скоро он миновал глухую кирпичную стену, за которой помещался лесосклад, и через несколько минут оказался возле дома Гребешковой.
В густеющих сумерках два окна ее дома из трех светились уже довольно ярко, и в правом окне, с открытой половинкой рамы, Алька тотчас увидел каштановый хвостик Галкиных волос. Алька поискал кнопку звонка, не нашел в потемках и громко постучал в калитку. Галка услышала стук и высунулась из окна.
— Это я! — крикнул Алька. — Костиков.
Галка удивилась такому позднему визиту. С пруда идет? Но темно уже. А так, специально, Костиков еще никогда не приходил к ней. Раз только, когда рыбок принес. Но и то это было по пути — за кормом шел. Случилось что-нибудь? Она поспешила во двор.
— Поговорить пришел, — объяснил Алька. — Дело есть.
— В дом зайдешь? — спросила Галка.
— Придется, — вспомнив ее словечко у кинотеатра, полушутливо сказал Алька.
В большой комнате вся семья сидела у телевизора. Алька смущенно поздоровался, и Галка, включив свет, провела его в свою маленькую комнатку с вышитым ковриком на стене и складной ученической партой вместо стола. Тут же стоял узенький диванчик.
— Садись, — с улыбкой сказала Галка, показав на диванчик. — Рассказывай свое дело.
Но «рассказывать» помешала Мариша — светлая головенка ее с любопытно раскрытыми глазами уже торчала в приоткрытой двери.
— И я сюда хочу.
Галка вопросительно взглянула на гостя:
— Дело секретное?
— Заходи, — разрешил Алька. — Ты мне тоже нужна.
— Пионерский совет в сборе! — пошутила Галка, когда Мариша с серьезным видом уселась за парту.
Алька почесал в затылке.
— А! — вдруг вспомнил он о журнале. — Вот посмотри.
Пока Галка ахала, а потом выразительным голосом читала Марише рассказ, Алька сидел на пружинистом диванчике и цвел от удовольствия.
Он мог бы рассчитывать и на другие приятные слова и похвалы, но, решив, что славы с него и так достаточно, повернулся к Марише и спросил:
— Черепаха живет?
— Ползает. Вере на палец наступила, она как заплакала!
— А хочешь, чтоб у вас аквариум с рыбками был?
— Много рыбок? — деловито осведомилась Мариша.
— Ужас до чего много!
— Двадцать?
— Ерунда! Двести, а может, триста.
Галка изумленно уставилась на Алика.
— Ага! — радостно сказал он. — Рыбок хочу своих подарить!
— Ты?
— Ну! — На Альку нашло бесшабашное настроение. — Конец базару! Не хочу больше ходить! Хватит!
Гребешкова расцвела:
— Всех рыбок отдашь?
— Ну, пяток оставлю. «Профессора», само собой. Мы дружим с ним. Круглый аквариум себе оставлю, который папа подарил… Как думаешь, согласятся в детском саду взять столько рыбок? Я и в банках которые отдам. Всех отдам.
— Конечно, согласятся! — уже совсем радостно воскликнула Галка. — Я завтра поведу Маришу и скажу заведующей. Она такая хорошая. Так будет довольна. Все дети будут довольны… Алик, а тебе совсем-совсем не жалко?
— Ни вот столечко! — Алька показал крохотный кусочек мизинца.
— А Валерка? — спросила она.
— Говорил с ним. Без толку. Вот тоже, как Петр, будет.
Семь вопросительных знаков
И утром не смог он выбраться к Толику. Тетя Кира, узнав, что он решил сделать такой прекрасный подарок детскому саду, до того обрадовалась — чуть не кинулась обнимать племянника. Она помогала Альке отсаживать из большого аквариума рыбок в банки, промывала в тазу растения и все повторяла: как она довольна за него, что ее давно беспокоило увлечение Алика базаром, его страсть к накопительству. И Альке было приятно — вот какая тетя, какая замечательная у него тетя! Не то чтоб ругаться и ворчать — наоборот, сама довольна.
А как она могла не быть довольна племянником: еще и рассказ в журнале напечатали!
