Когда драматург Александр Володин написал после смерти артиста: „Умер любимый народом, блистательный, закомплексованный Андрюша Миронов“, — соединив в одной фразе несоединимые слова, он сказал правду. Один такой тайный комплекс питала скрытая боль непризнания серьёзного, некомедийного Миронова нашими кинематографистами. Не приглашал его в своё кино Н. Михалков… Я ни в коем случае не хочу, чтобы в моих словах прочитали упрёки режиссёрам. Каждый волен в своём выборе… Просто Миронов прекрасно понимал и остро ощущал своё неучастие в настоящем кино».
Сам актёр в одном из интервью в середине 70-х так оценил своё положение в кинематографе: «С точки зрения открытия в себе новых возможностей кино мне мало что дало… В театре я используюсь в самых разных планах. В кино — пока очень однопланово».
В 70-е годы новые изменения произошли и в личной жизни актёра. После развода с Е. Градовой прошло всего лишь несколько месяцев, как в феврале 1974 года он вновь соединил свою судьбу с актрисой. На этот раз его избранницей стала 33-летняя актриса Центрального театра Советской Армии Лариса Голубкина. К тому времени она была уже хорошо известна широкому зрителю по своим работам как в театре, так и в кино.
Л. Голубкина родилась в Москве в семье военного. (Голубкины жили в Лефортово, на Волочаевской улице.) Её отец был человеком серьёзным и категорически был против того, чтобы дочь шла в актрисы. Однако мама была целиком на её стороне, что и позволило девушке поступить вопреки воле отца: она сказала, что поступает в МГУ на биофак, а сама подала документы в ГИТИС. И была принята.
Слава к ней пришла, когда она была ещё студенткой, — в 1962 году вышел фильм Э. Рязанова «Гусарская баллада», где Голубкина сыграла роль Шурочки Азаровой. На следующее утро после премьеры студентка ГИТИСа проснулась знаменитой. В 1964 году она окончила институт и была принята в труппу ЦТСА.
К концу 60-х годов Голубкина была уже одной из популярных актрис советского кинематографа. Зрители знали её по ролям в фильмах: «Дайте жалобную книгу» (1965), «Сказка о царе Салтане» (1966), «Освобождение» (1970–1972).
Л. Голубкина рассказывает:
«Мама, как только меня родила, бросила всё и водила меня за ручку до 25 лет. Я была мамина дочка. Когда стала актрисой, то атмосферу вокруг меня создавали окружающие. Что ты ощущала, ничего не значило. Ползли слухи. Могли, к примеру, сказать: она пьющая и гулящая. А я никогда не пила и девицей была довольно долго. И чем больше вокруг меня было таких разговоров, тем больше я пряталась в свой дом, как улитка. Не тянулась к людям… Я приводила себя в состояние похлеще монашеского. Ведь родителям надо было доказывать, что ты не гулящая, „как все артисты“…
Говорят, что в меня были влюблены многие мужчины. Боже мой, почему я этого не знала? Я же помню: когда стала артисткой, даже немногие мои поклонники сбежали тут же. Конечно, известная актриса, что, на ней жениться, что ли? Один молодой человек пришёл ко мне и заявил: „Я показал твои фотографии бабушке, и она сказала: только ни в коем случае не женись!“ Я так расстроилась…
Я была очень инфантильной девушкой. И в профессии, кстати, тоже. Я в первый период не могла с партнёром на съёмках даже поцеловаться. Дико стеснялась! Если мне предлагали такие роли — отказывалась. Когда в эпопее „Освобождение“ должна была сниматься обнажённой, со мной случилась истерика. И не снялась…
Снявшись в кино, я увлеклась свободной жизнью — поездила по миру и благодарила Бога, что я всё вижу, познаю, учусь. Были у меня в тот период какие-то страсти, но быстро уходили в песок. А когда мне мужчины делали предложение, я отказывалась, думая, что брак меня сразу привяжет к дому».
И всё-таки, несмотря на строгость своих взглядов, Голубкина в начале 70-х вышла замуж и в сентябре 1973 года родила дочь, которую назвали Машей. Однако этот брак продержался недолго, и молодые вскоре расстались. Вот тогда и появился Миронов.
Рассказывает Л. Голубкина: «Андрей дарил мне корзины цветов ещё в институте. Он мне делал предложение четыре раза на протяжении десяти лет. А я говорила: „Нет!“ Потому что не хотела замуж. Я ему говорила: „Зачем мы женимся? Я тебя не люблю, и ты меня не любишь“. Он говорил: „Потом полюбим. Вот поженимся и полюбим“. И он добился своего… Я вышла за Андрюшу, когда мне было уже за тридцать, но я считаю, что это мой первый брак. Всё, что происходило до этого, — просто несерьёзно. А тень первой жены Андрея над нами не витала…»
Женившись на Голубкиной (официально они расписались только через три года), Миронов удочерил её дочку и тем самым стал отцом двух Машенек: Маши Мироновой и Маши Голубкиной.
Среди друзей Миронов всегда считался непревзойдённым мастером всевозможных хохм и розыгрышей.
Вспоминает А. Хайт:
«Наш друг Игорь Кваша, слегка захандрив, решил не отмечать свой день рождения (он у него 4 февраля). Узнав об этом, Андрей тут же обзвонил всех нас и придумал, как мы будем отмечать этот праздник.
В день рождения Игоря без всякого приглашения мы явились к нему в дом, одетые в самое плохое, что у нас было. Горин даже одолжил ватник у слесаря-сантехника и повесил на груди табличку: „Да, я незваный гость!“
Жена Игоря, Таня, была предупреждена, но честно не сказала мужу ни слова. Мы, не поздоровавшись, прошли мимо слегка оторопевшего хозяина в маленькую комнатку, постелили на полу специально принесённые из дома газеты и улеглись на них, дабы выказать своё полное презрение к хозяйским стульям. Затем достали из кошёлок собственные судки, кастрюли, тарелки. Разложили на полу хлеб, винегрет, голубцы и поставили бутылку вина. Даже соль и перец мы принесли с собой. Игорь, конечно, сновал возле нас, но мы делали вид, что с ним незнакомы. Такова была режиссёрская установка Андрея.
Затем Андрей поднял свой стакан и стал произносить тост. Он красиво и цветисто говорил о том, как мы все любим Игоря Квашу (и это действительно была правда), он говорил, как много в нашей жизни значит дружба и как мы все огорчены, что наш общий друг оказался такой большой сволочью. И торжественно предложил нам всем выпить за здоровье „сволочи“.
Игорь хохотал как безумный. Пытался к нам присоединиться, но не тут-то было. Раз нас никто не приглашал, то мы никого и не замечали. У нас была своя компания и своё веселье. Андрей провозглашал один тост за другим. Мы выпили за маму „сволочи“, за жену, за папу „сволочи“. Принесённая бутылка быстро кончилась, и тогда Андрей поинтересовался, нельзя ли в этом доме приобрести бутылку вина.
Танечка, наша общая миротворица, хотела уже, чтобы розыгрыш кончился и Игорь был прощён. Она достала из шкафа бутылку вина, принесла какие-то соблазнительные закуски, но Андрей был неумолим. Закуски он отверг, а бутылку мы все, „скинувшись“, приобрели. Причём, учитывая позднее время, заплатили за неё двойную цену.
Затем Андрей пригласил нас всех пройти в большую комнату „вернисаж“. Игорь увлекается живописью, и вся комната была увешана его картинами. Там Андрей, уже изображая искусствоведа- профессионала, провёл нас по „залу“ и не оставил от картин камня на камне, охаяв их в худших традициях нашей художественной критики. При этом он вёл свою „лекцию“ так, будто эти картины написаны не Игорем, а каким-то неизвестным художником второй половины XX века.
В этот вечер Андрюша был в каком-то особенном ударе. Всё, что говорил, было смешно. Мы визжали, хрюкали и катались по полу. И громче всех хохотал Игорь. Было у Андрея это удивительное качество: он никогда не переходил грань, отделяющую шутку от обиды. Он просто кожей чувствовал, где нужно остановиться».
Бывало и так, что жертвой розыгрыша становился и сам Миронов. Правда, попав впросак, он старался как можно скорее отыграться. Вот один из подобных случаев.
Однажды в день его рождения, 8 марта, ему домой по телефону позвонил Василий Ливанов и изменённым голосом сообщил, что на «Мосфильме» начались съёмки и актёра срочно ждут члены съёмочной группы. Андрей тут же сорвался с места и через несколько минут уже был на студии. Однако охрана на входе его тормознула, объяснив, что сегодня праздник и никаких съёмок не было и не будет. Поспорив с охраной несколько минут, Миронов понял, что его разыграли. А вскоре вскрылось и настоящее имя шутника. И он затаил мечту о мщении.
