солидную брошюру.
– Можете работать за тем столом, в углу.
– Огромное спасибо! Я быстренько. Молниеносно, – пообещал Мышкин. – Делать записи можно?
Шеншина поколебалась.
– Делайте. Только никто не должен знать. Иначе меня уволят. За преднамеренное нарушение должностной инструкции.
– Боже упаси! – воскликнул Мышкин. – Пусть меня пытают, поджаривают, как индюка, на вертеле – буду молчать! Могила. Честное слово.
– Надеюсь, до вертела не дойдет… – усмехнулась заведующая.
Он открыл сигнатуру. Беглого просмотра по диагонали хватило, чтобы понять: ничего нового для него нет. Разве что упоминание, что индекс-м есть синоним известного цитоплазмида.
– Интересно, интересно, – озабоченно приговаривал Мышкин – тихо, но чтобы Шеншина слышала. – Даже не подозревал,… Кто бы мог подумать? А формула-то!.. Красота. Фармацевты Фонда зря хлеб не едят и мыла не хавают…
Раздался звонок в дверь. На мониторе появилась Ольга. Шеншина неодобрительно покачала головой.
– Между прочим, Александра Николаевна, эта девушка – новый секретарь-референт главного врача, – таинственным шепотом сообщил Мышкин. – С ней поосторожнее на всякий случай. Девушка она, говорят, умненькая, старательная и дисциплинированная. Но вдруг она не только секретарша, но и личная шпионка Демидова? Скорей всего, так и есть.
– Надеюсь, нам она не навредит, – улыбнулась Шеншина. – Это моя племянница.
– Неужели? – изумился Мышкин. – Тогда поздравляю вас. Говорят, умненькая, старательная. И дисциплина…
– Сейчас она у меня получит дисциплину на полную катушку! – с угрозой пообещала Шеншина и сказала в микрофон:
– Входи, Ольга.
– Здравствуйте, Дмитрий Евграфович, – сказала Ольга.
– Мы с вами уже виделись, – проворчал он. – Утром. Я заходил к вам.
– Да, в самом деле… Извините.
– Оля! – строго начала Шеншина. – Я тебя о чем предупреждала? Здесь не дискотека, а клиника. Учреждение с особым дисциплинарным режимом. Как ты могла уйти с рабочего места? Смерти моей хочешь? Я же за тебя головой ручалась главврачу!
– Ой, тетечка Шурочка! – затараторила Ольга. – Не волнуйтесь, у меня перерыв, и Сергей Сергеевич лично разрешил отлучиться на полчаса.
– Что тебе? Только быстро!
Ольга зашептала что-то, указав взглядом на Мышкина.
– Подойди ближе!
Ольга прошла за барьер и снова зашептала.
– Только и всего? – удивилась Шеншина. – Подожди.
Она снова прошла в банк, принесла свою сумочку, достала из нее кошелек.
– Триста хватит?
– Даже много! Я, тетечка, с зарплаты сразу отдам.
– Надеюсь, – проворчала Шеншина.
Тут подал голос Мышкин:
– Александра Николаевна, можно вас на секунду? – и, когда она подошла, сказал вполголоса. – Огромное вам спасибо. Теперь все. Надеюсь и вы про мой ликбез никому.
– Можете быть спокойны, – ответила Шеншина. – Даю слово. И всегда вам рада.
Ольга догнала его в коридоре, поравнялась и, не сбавляя шаг, незаметно вложила в ладонь Мышкину коричневую ампулу.Дождавшись, пока Литвак пойдет к биохимикам, а Клюкин в морг, Дмитрий Евграфович поманил пальцем Большую Берту.
– Спрячь, пожалуйста, – он протянул ей ампулу. – Это…
– Ничего не надо говорить, – перебила Клементьева. – Так надежнее.
– Умница! – с чувством сказал Мышкин. – Не к чему отягощать тебя опасной информацией: вдруг не выдержишь под пыткой и все выдашь, когда начнут пятки прижигать. Тем не менее, здесь не цианистый калий и не боевой вирус лихорадки Эбола, а только образец препарата. Используется в нашей конторе уже несколько месяцев. Но ельцинская загогулина в том, что именно я, да и ты за компанию, ничего знать о нем не должны. Хочу признаться: я хранитель не очень надежный. Точнее, очень ненадежный. Если найдут, неприятности мне гарантированы. И даже больше. Но я-то
– Поняла.
– В конторе закапывать нежелательно. Лучше где-нибудь подальше. И понадежней. Положить в пчелиный улей, например. Или в осиное гнездо.
– В волчью нору, – подхватила Клементьева. – В медвежью берлогу. А еще лучше – в термитник.
– Нет, дорогая, волки и медведи – группа риска. В том смысле, охота на них не запрещена.
– Так ведь и пчелы не самые надежные сторожа. Бак автомобиля – вот что лучше.
– У тебя есть такой бак?
– И не один, – заверила Большая Берта.
– Автомобили, если я не ошибаюсь, имеют свойство гореть, взрываться, менять хозяина или терять, – засомневался Мышкин.
– У меня не загорится и не взорвется.
– А где он? Чей? Твой, что ли? У тебя, вроде бы, водительских прав нету. Или уже есть?
– Не к чему отягощать любимого начальника лишней, пусть даже не страшной, информацией. Вдруг не выдержит испанского сапога или гаротты [59] . Я хорошая ученица?
– Ты не просто хорошая ученица. Ты замечательная ученица. Ты – очень хорошая, умненькая и добрая девочка… Я бы добавил – ангел- хранитель, но среди ангелов, кажется, потрошителей трупов не бывает. Или уже есть?
– Как только узнаю, сразу скажу.
Мышкин подумал немного, печально вздохнул и сказал:
– Нет, ты все-таки должна хоть немного знать, что это за гадость. Подойди ближе. И не вздумай что-нибудь записывать…Не доезжая до здания бюро судмедэкспертизы метров двести, Мышкин попросил Сергея остановиться.
– Хотите выйти? – спросил водитель, аккуратно останавливая машину. – Я с вами. Валерий Васильевич велел одного вас не оставлять.
Мышкин отрицательно качнул головой.
– Еще не знаю. Смотрите-ка!
У входа в бюро два полицейских форда разбрасывали вокруг синие и красные огни своих огромных американских мигалок.
– Прямо наваждение! – пожаловался Мышкин. – Последние дни ни шагу, чтобы на них не наткнуться.
– Думаете, за вами приехали? Вы же тут были только утром. Что вечером вас ждать? Других ждут.
– Утром… да. И все равно, встречаться с ними желания нет.
– Лишняя предосторожность не нужна только идиоту, – поддержал Сергей.
– Давно работаете с Валерием Васильевичем? – поинтересовался Мышкин.
– Два года. А кажется, что всю жизнь.
– Тиранит?
– Да, есть такое, – подтвердил Сергей. – Только за дело. Он и в морду дать может. Но для пользы. Чтоб боец и задачу выполнил, и домой целым вернулся. Боец у него – на первом месте. Зарплата, жилье, наши семьи, их безопасность… За ним – как за каменной стеной.
Он вдруг от души расхохотался.
– Извините… Просто вспомнил, как он меня учил стрелять по-македонски, то есть из двух рук, целясь только на звук. Обе руки должны работать одинаково. Берет шеф мою левую руку и говорит: «Вот, Серега, твоя правая рука. Ты должен ей доверять». – «Нет, товарищ подполковник, – говорю. – Это у меня левая рука». Он удивляется: «В самом деле? Ну, знаешь, старик, тебе не повезло. Отныне это у тебя будет правая рука, и не вздумай перепутать…»
– Семья у него есть? Большая?
Водитель как-то странно посмотрел на Мышкина.
– Я думал, вы с ним приятели.
– Можно сказать да, но всего лишь с сегодняшнего дня, – сказал Мышкин.
– Плохо у него с семьей, – вздохнул водитель. – Жена была и дочка. В прошлом году мы вернулись из Испании – он осиротел. Девочка ходила в лицей, не помню, в какой, но дорогой. Какие у нас теперь государственные школы, сами знаете.
– Знаю, – кивнул Мышкин. – Их просто уже нет. А то, что есть, давно не школы.
– Вот и я о том же. Говорят, только в частной можно встретить толкового учителя, да и то, если повезет. Но нет таких частных школ у нас, даже с самой страшной охраной, куда не может пролезть торговец дурью. Школьники для наркодилера – самые лучшие и перспективные клиенты. Спрос создается очень быстро: первая доза после уроков – бесплатно. Она должна быть максимально грязной, чтобы зависимость возникла сразу. Короче, не миновала беда. Дочка скончалась от передоза. Жена в тот же день – от разрыва сердца. Так что наш шеф после демократов больше всего ненавидит наркодилеров. Вам, действительно, надо туда?
– Мне нужно узнать, появлялся ли там в последние дни один человек.
– Фото есть?
– Фото отсутствует, – огорчился Мышкин. – Хотя… что я говорю? Есть фото! – оживился он. – В мобильнике, файлом.
– Качните на мой телефон.
Сергей сохранил файл и открыл дверь.
– Минутку, – сказал Мышкин торопливо. – Минутку… – нерешительно повторил он. – Я дам вам еще фото… Одной девушки. Может, её там тоже видели?
– Давайте.
Загрузив и этот файл, водитель открыл перчаточный ящик, достал оттуда плоскую трехсотграммовую бутылку «Московского коньяка».
– Абсолютное оружие! – подмигнул он, открыл дверь и неторопливо, враскачку, зашагал к бюро. Полицейские на него не обратили внимания.
Сцепив зубы, Мышкин судорожно ждал и боялся о чем-либо думать.
Через четверть часа Сергей открыл переднюю дверь.
– Представляете, у них, оказывается, нет охраны. В таком-то учреждении! Только вахтер, дедок столетний – с виду толковый и не в маразме, но мозги все ж набекрень. Или шутник, все по черному юмору… Бородатого он видел здесь вчера. Пропустил его без вопросов – по служебному удостоверению, там указана была специальность – патологоанатом. А в той конторе все патологоанатомы. Фамилию, правда, не запомнил.
– Очень хорошо, – медленно выдохнул Мышкин. – Дальше.
– Пробыл бородатый там с полчаса. Но ушел не один, а с дамой под ручку. Крепко ее поддерживал – бледная была и еле шла, расстроенная или больная.
– Вы… вы
