душа должна быть смела. Не правда ли, мой друг? И Трифон Семенович уставил свои ехидные глаза на попавшегося парня... У парня на лбу выступил пот. - Вы, барин, заставьте-ка его лучше песню спеть. Где ему, дураку, сказки рассказывать? - продребезжал своим гаденьким тенорком Карпушка. - Молчи, Карп, пусть сперва сказку расскажет. Ну, рассказывай же, милый! - Не знаю. - Неужели не знаешь? А воровать знаешь? Как читается восьмая заповедь? - Да что вы меня спрашиваете? Разве я знаю? Да ей-богу-с, барин, мы только один яблок съели, да и то с земли... - Читай сказку! Карпушка начал рвать крапиву. Парень очень хорошо знал, для чего это готовилась крапива. Трифон Семенович, подобно ему подобным, красиво самоуправничает. Вора он или запирает на сутки в погреб, или сечет крапивой, или же отпускает на свою волю, предварительно только раздев его донага... Это для вас ново? Но есть люди и места, для которых это обыденно и старо, как телега. Григорий косо посмотрел на крапиву, помялся, покашлял и начал не рассказывать сказку, а молоть сказку. Кряхтя, потея, кашляя, поминутно сморкаясь, начал он повествовать о том, как во время оно богатыри русские кощеев колотили да на красавицах женились. Трифон Семенович стоял, слушал и не спускал глаз с повествователя. - Довольно! - сказал он, когда парень под конец уж совершенно замололся и понес чепуху. - Славно рассказываешь, но воруешь еще лучше. А ну-ка ты, красавица... - обратился он к девке, - прочти-ка 'Отче наш'! Красавица покраснела и едва слышно, чуть дыша, прочла 'Отче наш'. - Ну, а как же читается восьмая заповедь? - Да вы думаете, мы много брали, што ли? - ответил парень и отчаянно махнул рукой. - Вот вам крест, коли не верите!.. - Плохо, родимые, что вы заповедей не знаете. Надо вас поучить. Красавица, это он тебя научил воровать? Чего же ты молчишь, херувимчик? Ты должна отвечать. Говори же! Молчишь? Молчание - знак согласия. Ну, красавица, бей же своего красавца за то, что он тебя воровать научил! - Не стану, - прошептала девка. - Побей немножко. Дураков надо учить. Побей его,
{01044}
моя дуся! Не хочешь? Ну, так я прикажу Карпу да Матвею тебя немножко крапивой... Не хочешь? - Не стану. - Карп, подойди сюда! Девка опрометью подлетела к парню и дала ему пощечину. Парень преглупо улыбнулся и заплакал. - Молодец, красавица! А ну-ка еще за волоса! Возьмись-ка, моя дуся! Нe хочешь? Карп, подойди сюда! Девка взяла своего жениха за волосы. - Ты не держись, ему так больней! Ты потаскай его! Девка начала таскать. Карпушка обезумел от восторга, заливался и дребезжал. - Довольно, - сказал Трифон Семенович. - Спасибо тебе, дуся, за то, что зло покарала. А ну-ка, - обратился он к парню, - поучи-ка свою молодайку... То она тебя, а теперь ты ее... - Выдумываете, барин, ей-богу... За что я ее буду бить? - Как за что? Ведь она тебя била? И ты ее побей! Это ей принесет свою пользу. Не хочешь? Напрасно. Карп, крикни Матвея! Парень плюнул, крякнул, взял в кулак косу своей невесты и начал карать зло. Карая зло, он, незаметно для самого себя, пришел в экстаз, увлекся и забыл, что он бьет не Трифона Семеновича, а свою невесту. Девка заголосила. Долго он ее бил. Не знаю, чем бы кончилась вся эта история, если бы из-за кустов не выскочила хорошенькая дочка Трифона Семеновича, Сашенька. - Папочка, иди чай пить! - крикнула Сашенька и, увидав папочкину выходку, звонко захохотала. - Довольно! - сказал Трифон Семенович. - Можете теперь идти, голубчики. Прощайте! К свадьбе яблочков пришлю. И Трифон Семенович низко поклонился наказанным. Парень и девка оправились и пошли. Парень пошел направо, а девка налево и... по сей день более не встречались. А не явись Сашенька, парню и девке, чего доброго, пришлось бы попробовать и крапивы... Вот как забавляет себя на старости лет Трифон Семенович. И семейка его тоже недалеко ушла от него. Его дочки имеют обыкновение гостям 'низкого звания' пришивать к шапкам
{01045}
луковицы, а пьяным гостям того же звания - писать на спинах мелом крупными
