когда идет гулять, всегда берет с собою верного своего Карпа: и безопаснее и веселее. Карпушка носит в себе неистощимый источник разного рода россказней, прибауток, побасенок и обладает неумением молчать. Он всегда рассказывает что-нибудь и молчит только тогда, когда слушает что-нибудь интересное. В описываемое утро шел он позади своего барина и рассказывал ему длинную историю о том, как какие-то два гимназиста в
{01041}
белых картузах ехали с ружьями мимо сада и умоляли его, Карпушку, пустить их в сад поохотиться, как прельщали его эти два гимназиста полтинником, и как он, очень хорошо зная, кому служит, с негодованием отверг полтинник и спустил на гимназистов Каштана и Серка. Кончив эту историю, он начал было в ярких красках изображать возмутительный образ жизни деревенского фельдшера, но изображение не удалось, потому что до ушей Карпушки из чащи яблонь и груш донесся подозрительный шорох. Услышав шорох, Карпушка удержал свой язык, навострил уши и стал прислушиваться. Убедившись в том, что шорох есть и что этот шорох подозрителен, он дернул своего барина за полу и стрелой помчался по направлению к шороху. Трифон Семенович, предчувствуя скандальчик, встрепенулся, засеменил своими старческими ножками и побежал вслед за Карпушкой. И было зачем бежать... На окраине сада, под старой ветвистой яблоней, стояла крестьянская девка и жевала; подле нее на коленях ползал молодой широкоплечий парень и собирал на земле сбитые ветром яблоки; незрелые он бросал в кусты, а спелые любовно подносил на широкой серой ладони своей Дульцинее. Дульцинея, по-видимому, не боялась за свой желудок и ела яблочки не переставая и с большим аппетитом, а парень, ползая и собирая, совершенно забыл про себя и имел в виду исключительно одну только Дульцинею. - Да ты с дерева сорви! - подзадоривала шёпотом девка. - Страшно. - Чего страшно?! Опришник, небось, в кабаке... Парень приподнялся, подпрыгнул, сорвал с дерева одно яблоко и подал его девке. Но парню и его девке, как и древле Адаму и Еве, не посчастливилось с этим яблочком. Только что девка откусила кусочек и подала этот кусочек парню, только что они оба почувствовали на языках своих жестокую кислоту, как лица их искривились, потом вытянулись, побледнели... не потому, что яблоко было кисло, а потому, что они увидели перед собою строгую физиономию Трифона Семеновича и злорадно ухмыляющуюся рожицу Карпушки. - Здравствуйте, голубчики! - сказал Трифон Семенович,
{01042}
подходя к ним. - Что, яблочки кушаете? Я, бывает, вам не помешал? Парень снял шапку и опустил голову. Девка начала рассматривать свой передник. - Ну, как твое здоровье, Григорий? - обратился Трифон Семенович к парню. - Как живешь-можешь, паренек? - Я только один, - пробормотал парень, - да и то с земли... - Ну, а твое как здоровье, дуся? - спросил Трифон Семенович девку. Девка еще усерднее принялась за обзор своего передника. - Ну, а свадьбы вашей еще не было? - Нет еще... Да мы, барин, ей-богу, только один, да и то... так... - Хорошо, хорошо. Молодец. Ты читать умеешь? - Не... Да ей-богу ж, барин, мы только вот один, да и то с земли. - Читать ты не умеешь, а воровать умеешь. Что ж, и то слава богу. Знания за плечами не носить. А давно ты воровать начал? - Да разве я воровал, што ли? - Ну, а милая невеста твоя, - обратился к парню Карпушка, - чего это так жалостно призадумалась? Плохо любишь нешто?
{01043}
- Молчи, Карп! - сказал Трифон Семенович. - А ну-ка, Григорий, расскажи нам сказку... Григорий кашлянул и улыбнулся. - Я, барин, сказок не знаю, - сказал он. - Да нешто мне яблоки ваши нужны, што ли? Коли я захочу, так и купить могу. - Очень рад, милый, что у тебя денег много. Ну, расскажи же нам какую-нибудь сказку. Я послушаю, Карп послушает, вот твоя красавица-невеста послушает. Не конфузься, будь посмелей! Воровская
