приметную и смоется отсюда подальше.
Все это время он раздумывал, куда девались Белинда с Эсмондом. Может, они все еще в больнице, Эсмонду делают промывание желудка. В таком случае Альберту стоит махнуть прямиком туда…
Но, если вдуматься, так поступать не следует. Там могут заподозрить, что он попытался отделаться от этого лоха, отравив его алкоголем. А могут глянуть, в какой Альберт кондиции, и сразу вызвать кого надо.
В конце концов Альберт решил, что безопаснее всего послушаться первого импульса и рвануть отсюда. Он добыл ключи от «хонды» и понесся к Саутэнду на скорости 100 миль в час. Когда он туда доберется, поселится в мотель, а не в навороченную гостиницу, где ему наверняка предложат отнести багаж и спросят, отчего он весь мокрый. Нет, он найдет что-нибудь подешевле и поскромнее, где не станут задавать никаких вопросов. Заплатит наличными.
И тут Альберт вспомнил, что наличных у него при себе нету, а его богатство все еще в сейфе под полом спальни. В ту же минуту, когда его посетило это озарение, полицейский патруль со включенными мигалками приказал ему прижаться к обочине.
Час спустя его уже проверили на алкоголь и задержали за вождение в нетрезвом состоянии на скорости в 120 миль в час без документов на автомобиль с никудышными тормозами и лысыми покрышками.
— Предстанете перед местным судьей нынче утром, — сообщили ему, — за опасное вождение и пьянство за рулем. Считайте, вам повезло. Могли и сами убиться, и кого-нибудь еще прикончить.
Полицейский заблуждался. Наутро Альберта поместили в полицейский фургон и отвезли назад в Эссексфорд на допрос к начальнику участка, который уже убедился, что Альберт Понтсон и его сестра — уголовники-психопаты.
Глава 25
Вера Ушли, накачанная успокоительными в отделении экстренной помощи, к прибытию начальника полицейского участка оправилась окончательно. Она села на кровати и потребовала вернуть ей одежду. Начальник участка велел дежурному врачу переместить Верину кровать в отдельную палату, и врач подчинился — немедленно и с удовольствием. Остальные пациенты в палате зааплодировали. Всех уже тошнило до смерти от воплей миссис Ушли, чтоб ей вернули ее душку и дитя любви, Эсмонда.
— Кто этот Эсмонд? Ваш муж? — спросил начальник участка, которому только что позвонил старший помощник министра внутренних дел, сообщил, что работа полиции на любом уровне — арестовывать преступников, а не рушить их дома, и на этом закончил разговор, не дожидаясь ответа. — Он мне сказал: «Эти дела пусть творит „Аль-Каида“», — поделился он с Верой.
— Если вы про моего брата, то фамилия у него не Каида. Его зовут Альберт Понтсон. Куда он девался? Я оставила на него Эсмонда, и Альберт должен был его беречь от моего мужа, который пытался его убить.
— Какая жалость, что у него не получилось, — пробормотал начальник участка, которого вся эта семейка основательно достала, но тут же пожалел о сказанном. Вера соскочила с кровати и кинулась на него с разбегу. Стул вместе с ним рухнул на пол, попутно приложив начальника участка головой об угол прикроватной тумбочки. Врач и две медсестры отвезли его на каталке в отделение неотложной помощи и наложили десять швов.
Старший инспектор наблюдал за тем, как силами нескольких полицейских Веру снова водворили на кровать и заковали в наручники на щиколотках.
— Попробуете еще раз вскочить с кровати — эти штуки вам все ноги переломают, — предупредили Веру.
Та откинулась на подушки и заплакала:
— Я хочу знать, что мой брат Альберт сделал с Эсмондом. Мой муж пытался убить его. Я вам говорила.
— В смысле, он пытался убить мистера Понтсона. Зачем?
— Потому что он сказал, что его трое.
— Трое? У вашего мужа есть брат-близнец? В смысле, два брата-близнеца, они тройняшки? Вы это хотите сказать? В таком случае, откуда вы тогда знаете, с которым из них спите?
— Не понимаю, о чем вы вообще! — завопила Вера.
— Теперь нас таких двое. А, ну конечно, ваш муж попытался убить троих Понтсонов. Что ж, я его понимаю. Одного жулика Аля хватило бы.
Вера полоумно вытаращилась на него.
— Я этого не говорила. Не надо вкладывать в мои уста лишнего, — заныла она, желая, чтобы кто- нибудь вложил туда нелишнее.
Старший инспектор приложил все усилия, чтобы прояснить собственное сознание, и начал заново:
— Скажите мне одно: кто пытался убить двоих? Больше я ничего не хочу знать.
— Хорэс.
— И Хорэс — это ваш муж?
— Конечно. Мы женаты двадцать лет.
— Хорошо. Понял. Сейчас он чем-то болеет и, как вы утверждаете, попытался убить Эсмонда. Эсмонд — ваш единственный сын?
— Да. Он кидался на него с разделочным ножом.
Старший инспектор задал ей вопрос, который счел совершенно уместным:
— А Эсмонд — в самом деле ваш сын? В смысле, может, ходили налево и булочка-то в духовке запеклась от другого?
Таких выражений Вера прежде не слышала.
— Это как? Я ужин готовила в тот момент.
— Я имел в виду, что у вас, может, случился роман на стороне, а не с мужем, и вы забеременели, когда он в вас эякулировал?
— Когда он в меня что? — уточнила Вера, чьи романтические чтения ограничили ее словарь.
— Когда он в вас слил.
— Слил? В смысле?
— Ладно, скажем — когда вы занимались любовью.
— Если б даже мы и занимались, он должен был быть там. Но мы и не занимались.
— Ладно-ладно, забыли. Я пытаюсь разобраться, почему ваш муж хотел заколоть вашего сына. Вот и все. Должна же быть какая-то причина.
— Он сказал, это оттого, что Эсмонд — вылитый он.
— Я бы предположил, что это как раз гарантирует ему, что вы не изменяли ему с другим мужчиной, — сказал старший инспектор.
— Я же вам сказала — я не такая. Я всегда была абсолютно верна.
Старший инспектор запросто готов был в это поверить. Даже сексуальный маньяк не положил бы глаз на Веру Ушли. И муж у нее, скорее всего, страшилище. На этой ноте он закончил беседу и отправился поглядеть, как себя чувствует начальник участка. Никак. Швы легли плохо, пришлось переделывать.
— Ад и ужас. Еще немного, и я сам слечу с катушек.
— Да и я тоже. В деле чуднее мне разбираться еще никогда не приходилось.
Глава 26
Хорэсу путешествие тоже не нравилось. Стоило им выбраться из Темзы и отплыть от Англии, как
