- На войне лопата иногда поважнее винтовки…
… Ночью они встретили ещё нескольких оставшихся в живых красноармейцев и готовились переплыть на другой берег Дона.
- Ты точно знаешь, куда нам плыть?
- Я родился в энтих местах.
- Как твоя фамилия боец?
- Шелехов, товарищ полковник.
- Веди нас! – приказал обессиленный комдив. – Я запомню твою фамилию… Живы будем, награжу медалью.
- Я не за награды воюю… - подумал Григорий и повёл группу к знакомому броду.
При переправе, однако, пара солдат утонуло, не все умели плавать. Советские солдаты тонули молча, боялись привлечь внимание противника. Только один молоденький украинец не выдержал. Нахлебавшись воды, он в последнем предсмертном движении вынырнул на поверхность и гортанно выкрикнул:
- Мамо!
Раненого Утвенко перетащили на себе Григорий и лейтенант Худобкин, с которым случился эпилептический припадок после того, как они уже выбрались на берег.
- Тебе повезло, что припадок не случился в то время, когда мы были в реке. – Сказал благодарный командир дивизии.
- Утоп бы и нас на дно утащил… - устало подтвердил Григорий.
- Ну, если уж мы здесь не погибнем, значит, всю войну переживём. - Заметил молочно белый Худобкин.
- Почему же?
- У меня особая причина верить в то, что останусь жив. – Признался лейтенант, крупно дрожа от пережитого припадка. - Моя мать осенью получила «похоронку», хотя я был только ранен.
- Бывает…
- Она устроила мне заочное отпевание в церкви.
- По казачьим поверьям отпевание живого человека означает для него долгую жизнь. – Невесело заметил проводник. – Верно говорю.
- Я и говорю, что не погибну…
После форсирования Дона группа разделилась. Командир дивизии отправился искать свой штаб, а рядовым бойцам приказали прибиться к любой части собственной дивизии.
- Прощевайте, славяне! – попрощались случайные попутчики.
- Теперь немец нас не достанет.
Утром солдаты вышли к грунтовой дороге, вившейся в безразличной степи. Илья заметил столб пыли вдалеке: по грунтовке ехали советские ЗИСы.
- Кажись наши. – Прищурившись, сказал он.
- Погляди лучше…
Гайнутдинов подобрался поближе и разглядел на лобовом стекле первого в колонне автомобиля нарисованную конскую голову. В горле у Григория застрял горький комок.
- Энто знак родного корпуса, – обрадовался он. – Таки вышли к своим…
- Точно наши!
Они вышли на дорогу, обуреваемые сильными чувствами, которые может испытывать лишь человек, побывавший на чужбине, в плену или в тылу врага.
- Свои, ребята, свои… - повторял Григорий и не мог успокоиться.
- Вот повезло! – сказал Илья и сел прямо в пыль.
Машина неохотно остановилась. Начальник продовольственного снабжения полка, старший лейтенант Лысо-Кобылко удивлённо поднял бровь и крикнул:
- Тю, и что это за бродяги стоят?
- Кажись, наши, - обратился к нему шофёр Костенко.
- Вижу, что не чужие, а то бы стрельнул… - Вот, что, братцы, живо залезайте в машину.
- Энто мы мигом!
21 августа 1942 года пехотные подразделения корпуса генерала фон Зейдлица 6-й Армии Паулюса легко форсировали Дон на надувных лодках. Солдаты сноровисто и дружно навели надёжную переправу близ станицы Лучинская.
- Одну великую русскую реку мы покорили, - переговаривались между собой возбуждённые наследники Бисмарка, - дело за Волгой.
- А там окончательная победа!
Как только переправа оказалась готовой к работе, сапёрные батальоны принялись за строительство понтонных мостов, по которым должны были пройти танки и прочая боевая техника.
- Мы достигнем её по кратчайшему пути, – командиры передовых частей вермахта рисовали на картах маршруты движения войск. - Там, где она изгибается в сторону Дона большой дугой.
- Наша цель – Сталинград! Взяв его, мы перережем главную водную артерию русских и поставим их на колени!
Дон своей величавостью и красотой просто очаровал немецких солдат. Немалое количество бойцов 6-й армии влюбилось в казачий край.
- Я вернусь сюда с семьёй после победы. - Многие мечтали основать здесь фермы, после того как война будет выиграна.
- И я тоже…
К вечеру 22 августа мост был готов и по нему пошла ударная 16-я танковая дивизия генерала Хубе. Танки, самоходки, бронетранспортёры и грузовики деловито загрохотали по понтонам. В ту же ночь, как только взошла луна, советская авиация совершила налёт на переправу. Боевая техника вермахта на обоих берегах оказалась частично разбомбленной и ярко пылала, освещая всю округу.
- Удивительно, как ни одна из бомб не попала в мост…
- Само провидение сопутствует нам!
Штаб дивизии Хубе получил донесение о больших потерях по краям плацдарма. Время от времени слышался пронзительный вой реактивных снарядов - русские 'катюши' обстреливали немецкие войска.
- Откуда у отсталых русских такое страшное оружие? – спрашивали друг друга штабные офицеры.
- Скорее всего, им помогаем двуличная Америка…
Звук действительно был душераздирающим, но сами снаряды заметного ущерба не нанесли, поскольку советские батареи стреляли вслепую. В это же время усиленные танковые корпуса под прикрытием мобильной пехоты готовились к решающему наступлению.
- Солдаты! – настраивали танкистов опытные командиры. – Настало время решающего броска.
- Мы готовы! – хором ответили слаженные экипажи.
На рассвете следующего дня в 4 часа 30 минут подразделение графа фон Штрахвитца, входившее в состав 2-го танкового полка, двинулось к Волге.
- Нашими руками творится история! - Танковые экипажи посчитали этот момент весьма волнующим.
- Никто и никогда не заходил так далеко в России…
Степь между Доном и Волгой окаменела после летней засухи, и танки продвигались вперёд с максимальной скоростью. Командиры боевых машин, стоя в командирских башнях, внимательно следили за рельефом, опасаясь, как бы танк не попал в какую-нибудь не видимую водителю балку.
- Левее, держать значительно левее!
Солнце ещё не достигло зенита, когда генерал Хубс после нескольких переговоров по рации внезапно приказал своему штабу остановиться. Ради экономии горючего двигатели тут же заглушили, и танки остановились.
- Что-то случилось? – интересовались механики-водители.
