отделения. – Было бы глупо погибнуть накануне победы!
- Само собой…
Бойцы двигались по широкому фронту. Сильный встречный огонь осколочными снарядами ясно показывал, что красноармейцы не собираются сдавать поселение без боя. С тревогой Майер отмечал, что огонь их артиллерии становился всё интенсивнее.
- Использовавшиеся ими снаряды имеют широкий радиус осколочного поражения. – Как будто о чём- то постороннем подумал он. - Они разрываются с резким выбросом пламени.
Он как раз вёл наблюдение, когда какой-то молодой солдат рванулся, пробежал пару шагов и вдруг исчез в пламени. Впоследствии Иоганн не смог найти его следов, даже сапог, на том месте чернело одно огромное пятно.
- Ему повезло, - инфантильно сказал он. - Как было бы замечательно найти такую быструю смерть.
- Если будешь так думать, - заметил Францл, - тогда найдёшь…
Потери возросли. Многие сгибались пополам и падали, больше не поднимаясь, и со всех сторон были слышны крики раненых. Темп атаки спал.
- Боюсь, мы не сможем выбить их из станицы. – Прохрипел на русском языке Фом. – Супротив нас какая-то свежая часть.
- Откуда она здесь взялась? – удивился Шольц.
- А я почём знаю?
Стрельба с позиций русских прекратилась. Они, очевидно, отступили за ближайшие дома. Вдруг слева раздался сильный взрыв, через несколько мгновений ещё один. По цепи пронзительным криком срочно передали предупреждение:
- Мины! Осторожно, мины! Санитаров сюда!
Ещё один взрыв и сдавленный крик, вопль человека о помощи, перекрёстные крики резких команд и продолжительные стоны.
- Людей с носилками! - раздавался крик то здесь, то там. - Носилки сюда!
- Там парень истекает кровью, он умрёт. – Завопил Францл. - Где, чёрт возьми, эти санитары?
Потом разорвалась одна мина, совсем близко, и истошный крик Ковача:
- Это Фогт! Фогта зацепило!
Соседи по цепи робко подошли к дико кричащему раненому.
- Боже Всемогущий!.. Ему оторвало обе ноги!
Бедняга лежал, задыхаясь от боли, в луже собственной крови. Его глаза, неестественно большие, остановились на Францле. Правую руку, в ярких пятнах крови, он поднял, как знак мольбы.
- Ульмер... дай мне свой пистолет... пожалуйста...
- Успокойся!
- Со мной кончено... пожалуйста... или сделай это сам.
Приковылял фельдшер, но бросил лишь мимолётный взгляд на изуродованное тело, покачал головой и побрёл дальше. На него кричали со всех сторон, а сил почти не осталось.
- Ульмер, - умолял Фогт, но его голос становился слабее, - пожалуйста, пристрели меня... ты... ты... друг...
Францл бросил на Иоганна беспомощный взгляд.
- Должен ли я выполнить просьбу умирающего? – спрашивали его глаза. - С Фогтом всё кончено, он безнадёжен.
- Разве не наш долг избавить его от мучений? - одновременно подумали Францл и Майер, но ни у одного из них явно не хватало мужества.
Мысли путались у них в головах. Как завороженный, Иоганн уставился на изуродованные бёдра и вспоротый живот, которые превратились в сплошную массу разодранной плоти, одну большую рану.
- Францл, сделай это, - выдавил он из себя просьбу. - Или мне это сделать?
- Лучше ты…
Раздался последний предсмертный вздох, и побелевшее лицо страдальца медленно уткнулось в землю. Страдания Фогта кончились, и живые потащились дальше.
- Я бы не смог нажать на курок.
- И я…
Слева послышалась пара винтовочных выстрелов, затем несколько выстрелов справа, и вдруг частая автоматная стрельба. Из предосторожности все остановились.
- Там! - крикнул взволнованный Фом. - В кустах кто-то сидит.
- У этих русских зрение значительно лучше, чем у нас. – Признал недоверчивый Пилле.
Иоганн посмотрел в направлении его протянутой руки, но ничего не заметил. Стреляя с упора в бедро, Францл на всякий случай дал очередь из автомата.
- Не стреляйте. - Послышались визгливые голоса, и медленно приковыляли четверо русских.
Один из них получил ранение в руку. Они указали ещё на одного, тот был мёртв. Пуля пробила насквозь его защитную каску.
- Что нам с ними делать? – озабоченно спросил Вилли. – Ведь некому сдать их.
- Пускай тащат боеприпасы. – Предложил практичный Ковач.
Пленные с величайшей охотой взвалили патронные ящики на плечи. Когда они, наконец, дошли до места сбора роты, их ждал неожиданный сюрприз. На блестящем автомобиле прикатил полковой командир и роту спешно построили для получения благодарности от командования.
- Родина гордится вами! – начал тучный подполковник.
- Мы слышали много слов о нашей священной отчизне и о том, что наши жертвы не напрасны, – иронично сказал Иоганн. – Но в этом нет ни слова правды.
- Заткнулся бы он скорее, - пробормотал еле слышно Пилле. - Лучше бы кормили, как следует!
В это время сбоку раздалась пара выстрелов. Подполковник моментально оказался за броневой машиной. Его фуражка с серебряным плетением предательски слетела. Он наклонился и стал осторожно подтягивать её к себе.
- Посмотри на него, - сказал Вилли застывшему Францлу. - И эти ничтожества сегодня нами командуют.
- Ох, оставь этого проходимца в покое. - Францлу стало жаль трусоватого офицера. - Его лучшие дни миновали.
Командир привёл обмундирование в порядок и гордо продолжил свою речь:
- Товарищи, вы понесли тяжёлые потери, но мы делаем успехи, и скоро русские будут окончательно стёрты с лица земли. Дома вами гордятся!.. Помните об этом и продолжайте выполнять свой долг, как вы делали это до сих пор. Я со своей стороны сделаю всё, что в моих силах, чтобы добиться в скором времени отпусков для некоторых из вас...
- Ты веришь этому бреду? - ворчливо произнёс Ковач. - Я уже нет.
После боя, если ты конечно жив и не ранен, больше всего на свете хочется, есть и спать. На обед привезли горячий фасолевый суп, и обессиленные утренней заварушкой солдаты набросились на него, как стая голодных волков.
- Суп необыкновенно вкусный!
- Вот видите, это было не так уж трудно, - признался Пилле, когда солдаты улеглись перекусить прямо на земле. – Никто из наших не погиб.
- Если не считать Фогта. – Напомнил о потере Майер.
- Но мы то живы!
Иоганн два раза брал добавку, но, когда деликатный Вилли протянул свой плоский котелок в четвёртый раз, повар сказал, что больше нет.
- Ладно тебе, - пророкотал добродушный Францл, - дай парню ещё ложку, ты, пузатый сукин сын!
- Но я же говорю вам, что ничего не осталось! - проскулил повар.
- Ты ведь, чёрт побери, готовил на всю роту, - прорычал фельдфебель. - Не будешь же ты мне
