— Ничего. Забудь.
— Она просто приласкала тебя, когда прощалась. Помнишь?
— Нет.
Сойер пожал плечами и запрокинул пакет, чтобы высыпать в рот последние крошки.
— Сочувствую. Если бы меня приласкала такая женщина, я бы запомнил.
Тара направилась прямиком в гостиницу. Хотя ей казалось, что прошла уже вечность, на самом деле и полдня не прошло с того момента, как она выглянула из окна кухни и увидела свалившегося с дерева Форда.
Ей бы не хотелось снова почувствовать, как сердце уходит в пятки. Те мгновения, когда она бежала к нему, показались ей вечностью, а видеть его сломанную ногу и его боль было вообще смерти подобно.
Она подумала о том, что только что оставила его, расслабленного и избавленного от боли, и ей стало немного легче. Она нашла Хлою на террасе гостиницы, где та накладывала косметические маски на лица гостей. С минуту Тара стояла в дверях, смотрела, как неожиданно профессионально работает ее сестра. Хлоя смеялась и улыбалась каждому, и все у нее получалось так легко, как у Тары не получалось никогда. Она все еще стояла, зачарованная, когда Хлоя, подняв глаза, заметила ее.
— Просто лежите и расслабляйтесь, — сказала Хлоя гостям, встала и подошла к Таре, подтолкнув ее в коридор.
— Эй, — воскликнула Тара. — Что‑то здесь слишком приятно пахнет.
— Овсяно‑медовая смесь для лица. Пахнет божественно, пока теплая. Не паникуй. Я понимаю, что у гостиницы нет лицензии на спа, — это не ради выгоды, а совершенно бесплатно.
— Я вовсе не собиралась паниковать.
— Отлично. А что ты собиралась сказать? Дай угадаю. Я стащила твой крем, но сегодня утром уже положила обратно. Благодаря ему маска более ровно наносится.
— Я не возражаю, — успокоила ее Тара.
Но Хлою уже понесло.
— Хорошо, хорошо. Еще я съела последний кусок твоего яблочного пирога… — Она блеснула своей непроницаемой улыбкой. — У тебя был секс. Судя по твоему виду, просто замечательный секс, так что пирог тебе не нужен. Кстати, вместо него я испекла шоколадные пирожные с орехами. Можешь взять их для пикника.
У Тары закружилась голова от такой быстрой смены тем разговора, уж не говоря о метаморфозе с Хлоей, которая вдруг перестала быть ленивой и безответственной.
— Ты… что?
— Ну ладно‑ладно. Их испекла Миа. Эта девочка определенно унаследовала кулинарный талант Форда. — Хлоя сделала паузу, достаточную для того, чтобы сестра нахмурилась, и, рассмеявшись, добавила: — И твой, конечно, тоже. Кстати, у нее аллергия на многие овощи, ты знала? Так что вместо растительного масла Миа использовала яблочное пюре. Пирожные получились просто фантастика. Если бы я не видела собственными глазами, как она их делает, то поклялась бы, что пекла ты.
Тара тряхнула головой, которая все еще кружилась.
— Хлоя…
— Да, да. Накричишь на меня за все это позднее, хорошо? Мне нужно возвращаться…
— Нет, милая. Ты не поняла. — Тара взяла ее за руку. — Не такая уж я и сумасшедшая. Ты шутишь? Ты потратила все свободное время, чтобы сделать мою работу, прикрыла мою задницу, устроила в гостинице спа? Да ты мой спаситель!
Хлоя прищурила глаза.
— Ты что, съела таблетки Форда?
— Что? Нет!
— Уверена?
— Да! Хлоя, пытаюсь сказать, что впечатлена. Может быть, я была слишком груба, когда сказала, что ты никак не повзрослеешь. Я не должна была так говорить.
Хлоя изогнула бровь.
— Тогда признай, что ты была не права на мой счет.
— Послушай, я знаю, что была слишком жесткой.
— Ты была не права, — ровным голосом настаивала Хлоя. — Признай это.
Тара вздохнула.
— Хорошо. Ты права. Я ошибалась.
— Ух ты. И даже не подавилась. — Хлоя усмехнулась. — А тебя не затруднит рассказать мне, как твои дела на любовном фронте?
— В отношениях с Миа — явный прогресс.
— Я имею в виду Форда. — Хлоя приблизилась и понюхала ее шею. — Ты пахнешь как он.
Тара почувствовала, как заливается краской.
— Тебе, наверное, и в самом деле пора вернуться к гостям.
С мягким понимающим смешком Хлоя исчезла на террасе. Тара вздохнула с облегчением и направилась в кухню, чтобы приготовить еду для пикника. Она задумала сандвичи с французским сыром бри, ветчиной, травами и орехами.
Миа тихонько зашла и стала помогать ей с травами и орехами. Эмоции и гордость переполняли Тару. В команде они работали действительно хорошо. Она улыбнулась, но ее улыбка тут же исчезла, когда, взглянув в лицо Миа, она поняла, что та плакала.
— Ты плакала.
— Нет. — Едва произнеся это, она шмыгнула носом и глаза снова наполнились слезами. — Я вовсе не плачу. — И она разрыдалась.
Черт побери. Тара осторожно взяла нож из рук Миа, пока та бормотала что‑то нечленораздельное. Можно было разобрать только что‑то вроде «задница», «думает, он знает, что лучше» и «я ему задам».
Убрав нож подальше и, рискуя своим сердцем и шелковым платьем, она прижала Миа к себе.
— Он сказал, что, когда лето кончится и я уеду в Испанию, мы больше не увидимся. Никогда.
Карлос, вот в чем дело.
— Ну, Испания довольно далеко, и добираться туда недешево, но уверена, что, когда вернешься в Сиэтл, ты…
— Не в расстоянии дело. Он говорит, мне надо ехать учиться в колледже. Он думает, что нереально ждать… сказал, что легче порвать сейчас. Как с бинтом на ране: лучше сразу, чем постепенно, — всхлипывая говорила Миа.
— А ты что ему сказала?
— Заявила, что это самая большая глупость, которую я когда‑либо слышала! Я ему и говорю, если бы действительно любил меня, то было бы не важно, как далеко я от него нахожусь.
«О Боже, ирония судьбы», — подумала Тара.
— Может, он пытается защитить тебя. Может, он хочет сделать как лучше. Именно поэтому и отталкивает тебя.
— Это глупо, — плакала Миа. — Я сама хочу решать, как мне поступать. И не надо принимать решения за меня.
Тара обняла дочь, которая сотрясалась от рыданий. Бог свидетель, в ее возрасте она тоже пролила много слез, но ситуации все же были разные.
Наверное.
Она подумала о том, что Карлос пытается защитить Миа, и сердце ее сжалось. От его бескорыстия.
Она закрыла глаза, сердцебиения почти не было слышно. Она мысленно вернулась туда, в палату Форда, где подслушала его разговор с дочерью. Причина, по которой они не были вместе, в том, что он пытался защитить ее, Тару.
Его слова пронзили ее словно нож. Его бескорыстность. Она винила его в том, что он позволил ей
