что-нибудь, способное нас разлучить.
Все свободное время, пока он спит, я провожу на скамейке у смотровой площадки, куда прилетают почтовые птицы. Их летит много — с пограничных пунктов, с дальних земель, из человеческих городов, от горных. Но мне нужна только одна. От Астелии.
Полян приходит утром на пятый от нашего возвращения в замок день. Тихо стучит в дверь. Радим еще спит и волхв шепчет, что птица прилетела и я могу явиться к нему через час — все будет готово.
Час! Из открытых нараспашку окон тянет слабым утренним ветерком. Сидеть смирно и спокойно ждать не получается, мой топот мешает Радиму спать, он ворочается и я замираю. Не хочу будить раньше времени. Тихо выхожу в коридор, уж тут можно топать, сколько влезет, никому и дела нет.
Еще очень рано, иду на улицу и никого по дороге не встречаю. Разве что все эти зверюшки так и плавают, но теперь от них остались только размытые силуэты, похоже, скоро совсем растают. Я протискиваюсь мимо очередного пушистого зайца и выхожу на крыльцо. Оглушительно щебечут птицы и солнце ползет по брусчатке к моим ногам. Так красиво…
Вскоре раздается стук копыт и во двор быстро въезжает Дынко. Скользит по мне глазами, резко разворачивается и удаляется в сторону казарм. Даже не поздоровался… Надо же, как поздно домой приезжает. Неужели от женщины? Неужели… не понял? Хотя не похоже, с такими хмурыми темными лицами от женщин не возвращаются. С такими лицами возвращаются после ночи, проведенной без сна и отдыха в засаде. Дела, может, какие?
Сосредоточено вспоминаю, какие такие дела могли вынудить его отсутствовать всю ночь, но мои раздумья снова прерывает стук копыт. И это Власта в сопровождении Слава. Впервые вижу его так близко, какая красивая улыбка! Слав вежливо кивает и, оставив Власту в моем обществе, разворачивается и тут же уезжает. Из конюшни за лошадью уже бежит мальчишка.
Власта необыкновенно красивая сегодня. Такое чудное синее платье, ей очень идет. И вообще, в последнее время она сильно изменилась. Давно, оказывается, я не видела, чтобы она так часто улыбалась.
— Привет!
— Привет, — смеется Власта. — Что ты тут делаешь?
— Поляна жду, а ты откуда? Да еще в такое время?
— Да мы со Славом на гуляния вчера ходили, почти до утра веселились, танцевали так, что к концу ноги уже отказывались ходить. Осталась у него ночевать.
— Ночевать?
— В комнате с его сестрой, — добавляет на мой невысказанный вопрос.
— Хммм. А правда, что он тебе предложение сделал?
— Неа, — весело машет Власта головой, — я ему никакого повода не давала, да и его сердце, насколько знаю, занято. Мы просто дружим. К тому же… он наш дальний родственник, просто об этом почти никто не знает.
— А слухи ходят.
— Ходят, — соглашается Власта.
Я подхожу ближе. Нет, никогда мне не избавиться от любопытства! И потом, кто же в здравом уме откажется от возможности выведать чужие, самые сокровенные тайны?
— Расскажешь? — прошу.
— Почему нет? Расскажу.
Она подбирает юбку и садиться прямо на ступеньки крыльца, даже после ночи теплые, настолько их за день нагревает солнце. Я тут же опускаюсь рядом.
— Слав стал альфой через три дня после вашего отъезда. А когда… Дынко вернулся, слухи уже вовсю ходили. И однажды я вернулась из Сантинии очень поздно, туда театр приезжал, мы со Славом посмотрели три представления подряд, а после он меня домой проводил. Распрощалась я с ним у входа и такое настроение было замечательное, что даже обняла его на прощание. А потом, в коридоре, когда к комнате шла… ОН меня поймал. Зажал в угол, в глазах что-то шальное сверкает, ладони к стене прижал, наклонился к уху, дышит и молчит.
— И что сказал?
— Ничего, — пожимает плечами. — Думаю, может ждал, пока я что-нибудь скажу, но я не стала, хотя ноги и подкашивались. Давно уже все сказала… Он так постоял и ушел. Кто бы знал, как хотелось его остановить, еле сдержалась. Ну, а потом военные лагеря за Сантинией стали устраивать, не до развлечений уже было.
Смешно. Но такая Власта нравиться мне куда больше.
— И теперь… он за мной следит. Он ведь… был только что здесь?
— Был.
Власта вдруг задумывается.
— Знаешь, — добавляет неуверенно. — Может я возьму, да и не выйду за него замуж. Разве что он будет очень долго и старательно просить.
Ну и понятное дело, я сразу вспомнила кое-чье поведение на моем девичнике.
— Значит, скоро выйдешь, — говорю. Наступит и мое время! Чего-чего, а неприличных историй я могу теперь целую сотню нарассказывать.
Она молча улыбается. Так счастливо улыбается, что в который раз думаю — не так уж и нужен дар люна-са, и без него достаточно в мире любви. Главное, об этом не забывать.
И мы сидим, молча разглядывая почти прозрачные тени облаков, ползущие по камням площади и по стенам замка. Потом вместе возвращаемся в замок, поднимаемся наверх, она поворачивает к своей комнате, я — к Поляну.
Волхв восседает на тонконогой табуретке возле заваленного всякими магическими предметами стола и дотошно изучает свиток из посылки Астелии.
— Потрясающе! — сообщает, даже не оглядываясь. — У нас, конечно, готовят женщин перед весенним выбором, но такого… Обманка, создающая видимость принадлежности к волчьему роду. Как ей удалось? Ладно, садись уже.
Пока он снимает все навешенные раньше запоры и вешает на меня обманку, присланную Астелией, мне страшно. Страшнее чем демона вызвать, что там — просто кучка огня. Ну, пусть не кучка, а бескрайняя, почти неуправляемая стихия, все равно ерунда. А тут — все будущее. Мое и Радима. Надежда, потерять которую будет, наверное, страшнее, чем потерять жизнь.
Он заканчивает почти к обеду. Колет мне палец, выдавливая несколько капель крови и усаживается за стол проверять результат, тут же начисто забыв о моей присутствии. Удовлетворено хмыкает.
— Дааа, и правда получается! — бормочет. — Перекидываться, конечно, не сможешь, да и кровь не изменилась, но обманка ее явно загустила. А уж если…
И я больше не слушаю, оставляю его за спиной бубнить над кровью и раствором из порошка, созданного Астелией. Я иду к себе.
Вот и наши комнаты. Закрываю дверь и запираю запор. Руки… дрожат. Где же она, вся эта хваленая чернокнижья выдержка? Как и не бывало…
Радим в одних подштанниках сидит на кровати, опираясь на подушки, и читает какую-то книгу. Рядом на столике — глубокое блюдце, полное мелких круглых печений и пустой стакан из-под молока. Радим давно уже здоров, но все еще притворяется больным. Целыми днями только и делает, что валяется, читает и ест. И я с удовольствием ему потакаю, сейчас может и не самое время бездельничать, но он заслужил.
Иногда рассматривает цветные плавающие фигуры, которые даже в комнату пролазят сквозь окна.
— Ладно, — задумчиво говорит, — звери. Ну, рыба еще куда ни шло… Но петухи? Это же просто оскорбление какое-то!
Даже на улицу не выходит, а гостей я к нему совсем не пускаю.
— Ты меня собираешься под замок, что ли посадить? — интересуется и я тут же киваю. Понятное дело, когда он захочет выйти, я его не стану удерживать. А пока пусть делает, что хочет. Что угодно…
Услышав звук открывающейся двери, на секунду оборачивается.
