В России юбилей Вернадского почему-то остался на периферии общественного интереса большинства СМИ и политического истеблишмента, хотя для нашей страны общий кумулятивный эффект от проделанной им до и после революции научно-организационной работы был поистине колоссальным и, при всем уважении к «украинскому периоду» жизнедеятельности Владимира Ивановича, куда более значимым.
Биогеохимия, обогнавшая время
Из крупных российских политиков 12 марта дань уважения Владимиру Ивановичу отдал, по сути, лишь лидер КПРФ Геннадий Зюганов, выступивший перед началом очередного заседания Госдумы со специальным обращением, в котором, в частности, посетовал на недостаток внимания к Вернадскому со стороны государства: так и остался в проекте памятник Вернадскому, который торжественно обещали соорудить к юбилею в Москве, а из запланированного к изданию полного собрания его сочинений к настоящему времени вышел лишь первый том из двадцати четырех.
К слову, в России до сих пор нет не только ни одного памятника Вернадскому, но и даже его официального музея: здание, которое по предложению одного из главных вернадсковедов позднесоветского времени академика Александра Яншина планировалось использовать для этой цели в столице (полностью отреставрированный особняк Шаховских на Зубовском бульваре, в котором регулярно останавливался Владимир Иванович, когда приезжал из Питера в Москву), в начале 1990-х неожиданно перекупил какой-то арабский коммерсант, а дом на Арбате — двухэтажный конструктивистский особняк в Дурновском переулке, в котором Вернадский жил в последние годы, — просто снесли.
Увы, совсем немного не дожил до юбилейной даты один из крупнейших отечественных исследователей жизни и творчества Вернадского Владислав Павлович Волков, с которым автору этой статьи посчастливилось повстречаться летом 2011 года (большое интервью с Волковым легло в основу опубликованной в нашем журнале биографической статьи о Вернадском (см. «Геологическая сила разума» , № 30–31 за 2011 год).
Окончив в 1956 году геологический факультет МГУ, он более полувека работал в Институте геохимии и аналитический химии АН СССР (РАН) имени В. И. Вернадского. И на протяжении нескольких последних десятилетий главным делом его жизни была кропотливейшая работа по расшифровке и комментированию дневников и публицистических работ Вернадского (по словам Волкова, у Вернадского был удивительно неразборчивый «бисерный» почерк, и при работе в архиве над его дневниками ему приходилось постоянно пользоваться лупой). За эти годы под его редакцией вышли шесть томов дневников Вернадского, а последний, седьмой, том был полностью подготовлен Волковым к публикации незадолго до смерти.
В нашей беседе Владислав Павлович, в частности, высказал мнение, что, по большому счету, по масштабам и широте научного дарования рядом с Вернадским в истории российской науки можно поставить только Ломоносова и Менделеева.
Вернадский родился в очень счастливое для него время, когда комплекс естественных наук накопил огромное количество эмпирического материала, который требовал серьезного теоретического осмысления. Владимир Иванович всегда проповедовал верность эмпирическим наблюдениям. Факты для него были безусловным приоритетом, в методологии науки он ставил их выше гипотез. Сам он, конечно, гипотез не чуждался, но постоянно оговаривался, что гипотезы нужны прежде всего для пробуждения работы собственного мозга, чтобы через одно-два поколения эти гипотезы могли быть развиты на новом эмпирическом материале.
В то же время, хотя Вернадский и был ярко выраженным ученым-эмпириком, он занимался активным синтезом накопленных научных знаний. И именно такой оригинальный научный склад ума позволил ему стать одним из родоначальников множества новых синтетических научных направлений (среди самых важных — радиобиология и радиогеология, геохимия и биогеохимия, метеоритика и мерзлотоведение). Но, безусловно, прежде всего Вернадский был крупнейшим геологом-минералогом. И в любой иностранной энциклопедии о нем говорится как о выдающемся российско-советском ученом геохимике, минералоге и кристаллографе.
В период с 1906-го по 1918 год были выпущены отдельные части фундаментального труда Вернадского «Опыт описательной минералогии». В то время эта наука ставила перед собой весьма ограниченные цели. Минералоги считали, что их задача должна сводиться в основном к всестороннему описанию минералов и их систематизации. Условиями образования минералов тогда интересовались мало. Вернадский подошел к минералогии с совершенно новой точки зрения: он выдвинул идею эволюции всех минералов. Главная цель минералогии, по Вернадскому, — изучение истории минералов в земной коре.
В декабре 1909 года он выступил на XII съезде естествоиспытателей и врачей с докладом «Парагенезис химических элементов в земной коре», положившим начало науке геохимии, которая, в понимании Вернадского, должна была стать историей «земных атомов». Ученый призывал воспользоваться новым методом исследования истории химических элементов с применением явления радиоактивности, предположил существование генетической связи химических элементов.
Наконец, биогеохимия — базовый объект научных изысканий Вернадского зрелого периода — получила официальный статус уже после его смерти благодаря усилиям его ближайшего ученика академика Александра Виноградова, создавшего в Москве Институт геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского.
Как отмечает Владислав Волков, «у Вернадского была кардинальная идея — способствовать созданию и развитию новой науки, биогеохимии, науки об изучении живого вещества. Но с этой идеей он настолько сильно обогнал свое время, что проведенный им в середине 1920-х широкомасштабный зондаж отношения к ней западных коллег показал: новую науку там никто не понимает и не принимает (с 1922-го по 1926 год Владимир Иванович работал в “полуэмиграции” в Париже. — “ Эксперт” ). И после того как Вернадский перебрал все варианты на Западе и убедился в их бесперспективности, он наконец уступил активным настояниям своего давнего друга и коллеги Сергея Ольденбурга, сыгравшего
