опасным трудом. Так неужто и не поможем друг другу? Вот сейчас, например, инсектоны много терпят от динокана. Страшное чудовище! Многие пробовали справиться, но мало кто вернулся.
— Так чего ж мы сидим? — сказал Савелий и поднялся.
В голову немного шибануло, но на ногах держался крепко. Да и соображал нормально. Ящер тоже выглядел прилично, только лупатая рожа раскраснелась да глаза налились кровью.
— Где этот динокан? — спросил Савелий грозно. — У меня в ногах драконья шкура поистерлась. Пора менять!
— Сейчас, хомо, сейчас, — сказал ящер с готовностью. — Мы так и знали, что ты согласишься помочь несчастным инсектонам. Все-таки ты сам млекопитающее, поймешь повадки чудовища.
— Мария! — рявкнул Савелий.
Со двора донеслось сердитое:
— Чего тебе?
— Собери в дорогу!
Он ободряюще потрепал ящера по костяным пластинкам спины, снял со стены двустволку.
— У меня, паря, это делается быстро. Подсумок полон, патронташ набил, ружье в исправности всегда. Могу ночью вскочить с постели и погнаться за зюбряком.
В комнату, глядя на ящера исподлобья, вошла жена. В руках держала выгоревший на солнце видавший виды рюкзак.
— Порядок? — спросил Савелий.
— Да, — ответила она сердито. — Все положила. А в газете курица и пять бутербродов с домашней колбасой.
— Замучаешь ты меня домашней колбасой, — сказал Савелий недовольно. Ладно, мы пошли. Сделаю дело — вернусь.
Они с ящером вышли на околицу, углубились в рощу где стоял обшарпанный двухместный космолет с яркой надписью на боку: «Инспекция ГАО».
Усаживаясь, ящер одобрительно заметил:
— Жена у тебя, хомо, хорошая. Только сердитая что-то. Не любит нас, пресмыкающихся?
— Да нет, — ответил Савелий, — на личность она не обращает внимания. В человеке главное — душа. Просто не любит, когда ухожу на охоту. Хочет, чтобы стал садовником или огородником. Тьфу!.
— У меня тоже так, — сказал ящер, вздыхая. — Прямо домашняя война. Да чтоб мы, благородные охотники, в огородах колупались?
Он сердито надвинул на кабину колпак и рывком поднял машину.
Встречали их два толстеньких, ростом с индюка, бело-розоватых существа. Головы у обоих были круглые, как воздушные шарики, а громадные стрекозьи глаза занимали половину лица. Над лысыми макушками колыхались гибкие усики.
— Вот, — сказал ящер бодро, — привез землянина. Неустрашимый охотник-профессионал. Для него зничтожить вашего динокана, что чихнуть после простуды. Ах, вы не чихаете? Ну все равно, прошу любить и жаловать, а я отбываю. Будьте здоровы!
Он повернулся к Савелию.
— Полечу в ГАО, передам ваше согласие на вступление. Вернусь часа через три. Возможно, окажусь чем полезным.
Он повернул руль, опустил лапу на педаль. Космолет подпрыгнул и растворился в непривычно зеленом небе.
Инсектоны смиренно посматривали на Савелия. Один спросил робко:
— Вы в самом деле возьметесь защитить нас, мирных земледельцев?
— Конечно, — ответил Савелий бодро, — показуйте зверя.
— Пойдемте, — сказал инсектон тоненьким голосом.
Когда шли через деревню, Савелий осторожно обходил копошащихся в придорожной пыли ребятишек, степенно здоровался со стариками, что грелись на солнышке, сидя на завалинке.
Потом они перешли по шаткому мостику через быстрый ручей и двинулись к видневшимся вдали скалам.
Местность была странная. Трава желтая, как глина, а глина зеленая, словно трава. Небо не синее, а зеленое, и солнце будто не солнце, а громадная луна в треть неба.
«Ничего, — сказал себе Савелий, шагая за инсектоном, — у нас есть земли, где полгода день, полгода ночь. Вот это чудо, так чудо. Или взять Африку, где слоны водятся. А есть еще страны, где растут пузыри с колючками. Кактусы называются…» Задумавшись, он чуть не наткнулся на проводника. Тот очень медленно перебирал подкашивающимися лапками. Гладкое упругое тело съежилось, обвисло складками. И весь он стал маленьким и очень жалким.
— Что с тобой, паря? — спросил Савелий встревожено. — Прихворнул вдруг?
— Ни… чего, — ответил инсектон едва слышно. — Все… нормально. Просто… солнце зашло.
Савелий недоумевающе посмотрел вверх. Большое лохматое облако наползло на местное светило, Двигалось оно быстро, через две-три минуты солнце снова сияло на зеленом небе.
Инсектон сразу подбодрился. Его тело раздулось и стало упругим, лапы замелькали чаще.
— Странный ты, паря, — сказал Савелий. — Под солнцем раздуваешься, в тени съеживаешься. Это потому, что насекомый?
— Потому, — ответил инсектон печально. — Ты, хомо, млекопитающее, тебе хорошо. От температуры воздуха не зависишь, сам себе делаешь температуру. У тебя ведь постоянная?
— Еще бы! — ответил Савелий. — В любое время дня и ночи, зимой и летом.
— Ну вот, — сказал инсектон уныло, — а у меня на солнце жар, в тени озноб, а осенью мы вообще замираем.
— Как мухи?
— Как стрекозы, — ответил инсектон. На странном безгубом лице промелькнула грустная полуулыбка. — Нашу планету населяют только рыбы, насекомые и пресмыкающиеся. Жизнь зимой замирает. Один только динокан свирепствует…
— Что за зверь?
— Чудовище. Тоже, как и ты, млекопитающее. Потому ему любая погода нипочем. А зимой он разрывает наши норы и поедает… — инсектон всхлипнул, по зеленому лицу потекли слезы, — нас, наших жен и детушек малых…
— Найдем управу, — пообещал Савелий твердо.
— Это ж только представить себе, — сказал инсектон потрясенно, — не замирает даже зимой!
— Ну и что? — буркнул Савелий. — Эка невидаль! Я тоже не замираю. Зимой у нас жизнь бьет ключом. Как и летом.
Инсектон съежился от страха. Он невольно ускорил шаг, оглядываясь на грозного землянина глазами, полными ужаса.
Савелий усмехнулся и пошел быстрее. Через час ходьбы они подошли к подножию ближайшей горы. Инсектон нерешительно остановился:
— Вот здесь динокан спускается с гор… Можно мне уйти?
— Иди, — сказал Савелий великодушно.
Он сбросил рюкзак, сел на большой камень. Инсектон нерешительно топтался рядом.
— Вы даже не спросили, какой он, — сказал он неуверенно, — я могу обрисовать, если хотите, внешний облик…
— Не надо, — прервал Савелий добродушно. — Знаю. Ростом мне по грудь, молодой, сильный, линяет, худой, отличный бегун, хорошо прыгает, у него хорошее зрение и слух, когти не прячет, самец…
— Достаточно! — вскричал изумленный инсектон. — Я-то всего этого не знаю. И никто не знает. Кто вам рассказал?
Савелий указал на едва приметный след на влажной траве.
— И вы по одному отпечатку…
— По отпечатку, — сказал Савелий покровительственно. — Самый паршивый следопыт по
