– Что она готова? Знаешь, по ее повести мне показалось, что да. Ну, это так было написано, словно она все это сама пережила. Мне было как-то неловко спрашивать в лоб.
– Сандра, – медленно сказал я, – боюсь, у нас будут неприятности.
– Да ну, не может быть, – отрезала Сандра. – Скорее всего, девочка просто любит железные пароходы. Избирательность восприятия. Не могла я так ошибиться.
Но неприятности последовали уже на вахте Джонсона, последней перед вахтой капитана. Пришла первая бутылка для ночной команды.
Сандру мучила то ли бессонница, то ли дурные предчувствия. Я утащил на бак книгу Эшли, но так ее и не раскрыл. Догадался наконец спросить, что за повесть у Робин. Сандра вкратце пересказала мне фабулу, щедро сдабривая ее восхищенными эпитетами, но мне показалось, что восхищение ее вызвано скорее личностным резонансом, чем литературными достоинствами текста. Впрочем, как знать, я его не читал.
Я еще только начал формулировать ответ, как на бак поднялась озабоченная Робин с бутылкой в руке и спросила, кто такой Грэхем Фогерти. И не промахнулась ли бутылка мимо корабля.
– Это из ночной вахты, рыжий такой парень, – объяснила Сандра. – Подожди полчасика, скоро смена вахт, тогда ему и отдашь.
Робин присела рядом с нами, а нам пришлось сменить тему. Сандра внезапно заинтересовалась книгой Эшли, нащупала на корешке маленькую закладочку, которой отметила особенно залихватский декоративный узел, и принялась допрашивать меня, понял ли я пояснения к картинке, – с такой настойчивостью, словно ей это и впрямь было интересно. Я достал из кармана кусок шкимушгара и попытался воспроизвести узел, вполне безуспешно. Робин некоторое время следила за моими, а затем Сандриными манипуляциями, пожала плечами и мрачно заметила:
– Вряд ли в современном флоте хоть что-то из этого может пригодиться. Скажите, Сандра, вот ваш костюм – вы занимаетесь реконструкторством?
– Нет, – холодно ответила Сандра, – это костюм времен расцвета парусного флота, а я как раз и служу на паруснике. Костюм придумали не дураки. Удобно, попробуйте.
– На паруснике? – Робин подняла глаза вверх и словно впервые заметила полотнище фока у себя над головой. – Как-то это все несерьезно… – пробормотала она себе под нос.
– Несерьезно? – Сандра расслышала и явно не собиралась эту реплику упустить. Кажется, в отличие от меня с моими узлами, Робин затронула интересную тему.
– Нет, это я так.
– Нет уж, мне интересно!
– Н-ну… Парусники, камзолы, романтика… Я читала, вы просто плавучая библиотека. А у меня складывается ощущение, что вы тут в пиратов играете. Я хочу сказать – ну, когда переживешь что-то серьезное, все это начинает казаться детскими играми. Треуголка эта ваша… Я-то уже взрослая.
– А, – покивала Сандра, – конечно. Кстати, вот капитан идет. Сейчас склянки пробьют.
На палубе появился капитан, как всегда, блестящий и подтянутый, и судя по ритмичному и азартному бою рынды, склянки отбивал вездесущий Том Лири. Наступила полночь.
– Где? – спросила Робин.
Сандра помрачнела. Робин во все глаза смотрела на верхнюю палубу, Сандра – на Робин.
– Кому Джонсон сдает вахту? – наконец спросила Робин обморочным голосом.
– Робин, – мягко спросила Сандра, – скажи, пожалуйста, твоя повесть о погибшем ребенке – это фантазия или ты писала с натуры?
– При чем тут это? – взвилась Робин, словно ее задели за живое. – Я же не об этом спрашивала!
– Нет, отчего же? – в Сандре словно проснулся спящий до тех пор психотерапевт. Никогда ранее не слышал я в ее голосе такой бездны терпения. – Мы как раз подходим к теме, кому сдает вахту Джонсон.
– Как это может быть связано? – истерическим шепотом воскликнула Робин. – Моя история и весь этот бред, который происходит на корабле?
– Самым прямым образом. Скажи, когда ты написала мне о трагических событиях, которые пережила, и прислала ссылку на текст – что ты имела в виду?
– Да меня просто уничтожили! – прорвало Робин. – Я три года писала роман – буквально кровью сердца… – На этом месте я поморщился. – Отнесла его в издательство к Мартину, а он… Он такое мне написал… такую грёбаную рецензию… конечно, после этого все между нами было кончено. А роман – он для меня был как ребенок! Как лучшее детище! Тогда я и написала эту повесть. А если бы не написала, точно бы умерла от горя… Мы были такой красивой парой: Робин и Мартин. А он меня просто растоптал. Вам этого не понять! Судя по тому, как вы тут играете, ничего серьезного с вами в жизни не случалось. Вы не врубаетесь, каково это – потерять самое дорогое, на котором столько надежд сошлось, столько планов…
– Да, я поняла, – кивнула Сандра с совершенно спокойным лицом. – Бедная девочка.
Я переводил взгляд с девушки на мою коллегу и обратно. В присутствии Сандры девичьи откровения выглядели кощунственно, я-то знал историю нашего старпома. Но на лице Сандры абсолютно ничего не отразилось.
– Робин Игл, – громом прозвучала корабельная связь, – вас вызывает капитан. Поднимитесь, пожалуйста, на мостик.
Робин убежала, бросив бутылку для Фогерти у моих ног, а Сандра с размаху ткнулась лицом в колени.
– Дура, бессмысленная дура! – взвыла она шепотом.
– Кто, Робин?
– Да нет же, я! Купилась на девичий трагизм.
– Ты бы не купилась, если бы… – я замолчал. Язык не поворачивался.
– Ну да, если бы сама не потеряла ребенка, – жестко продолжила Сандра. – Личные переживания подвели. Я могла бы быть и поумнее. Ну все, капитан меня на берег спишет, если не вовсе за борт.
– Старшему помощнику подняться на мостик, – снова проскрипели динамики. – Повторяю…
В отличие от Робин, Сандра тронулась с места с неспешностью идущего на эшафот. И бутылку взять с собой не забыла. На мостик она поднялась с гордо выпрямленной спиной, на ходу сунула бутылку прямо в карман набивающему шкот грота Фогерти и скрылась в штурманской рубке.
Меня снедало любопытство. Совершенно очевидно, что Робин не способна увидеть капитана и его вахту, слишком она занята собой, слишком себя жалеет. У меня сосало под ложечкой от желания увидеть краем глаза идиотскую сцену, которая сейчас должна бы происходить в рубке. От волнения я докурил трубку до конца, вычистил ее, забил и снова раскурил. Тут ко мне присоединился Джонсон.
– Что это с нашей Сандрой? – сразу спросил он.
– Промашка вышла, – объяснил я, – Робин-то… того.
– В самом деле? – удивился Джонсон. – А текст-то у нее вполне. Написано со знанием дела. Не Хемингуэй, конечно, но вполне качественно. Даже местами пронзительно, – он пожал плечами, доставая свой аккуратный кисет. – Можно было подумать, что она совершенно подходит. Я бы Сандру не винил.
Тут уже я уставился на него с изумлением. Восторги Сандры показались мне
