художественные эффекты, смыслы, создаваемые тропами, в их связи с эстетическим целым, зачастую оказываются чем-то вторичным.
Между тем, как заметил А.П.Чудаков, 'сравнения и метафоры более чем многое другое определяют характер поэтики художника'. И не только потому, что имеют тысячелетнюю традицию.
В отличие от других, уже 'остывших' тропов, сравнение и метафора более тесно связаны с основополагающими свойствами человеческого мышления и с практическими нуждами каждодневной деятельности. 'Все познается в сравнении!' Этим и объясняется устойчивость данных тропов. Во всяком случае, говорить об их 'остывании' пока еще рано. Они по-прежнему актуальны, как во времена Аристотеля, продолжают, хотя бы изредка, радовать читателя свежестью и оригинальностью.
И думается, что сегодня, с учетом знаний, накопленных смежными науками, изучение роли и места этих тропов в творчестве того или иного писателя способно приоткрыть новые грани творческой индивидуальности.
Сравнение и метафора прямо связаны с и з о б р а ж е н и е м, с освоением и воссозданием картины мира; они являются, можно сказать, первичными составляющими творческого метода. И в таковом качестве заслуживают самого пристального внимания.
Если уподобить художественное целое живому организму, то исследование тропов можно соотнести с изучением живого организма на клеточном уровне.
Данная аналогия заставляет предположить, что такие 'клетки', являясь относительно замкнутой, живущей по своим законам системой, сложно взаимодействуют с другими системами организма. И тем самым также определяют специфику и свойства целого, во всяком случае - отражают процессы и тенденции, характерные для тех или иных этапов творческой эволюции художника.
Нельзя сказать, что никто из литературоведов не касался чеховских тропов. Однако в основном разговор о них велся в самой общей форме, на уровне констатаций, как бы не требующих иных аргументов, кроме многочисленных примеров из текста. Прокламируя 'неожиданную свежесть стилевых ходов и метафорическую образность', которые 'резко выделили чеховский текст на рядовом фоне', исследователи зачастую оставляли без внимания внутреннюю противоС.5
речивость, свойственную означенным явлениям в такой же мере, как и любым другим.
Похожим образом обстоит дело и с чеховскими сравнениями.
'Энергия чеховской речи нагляднее всего проявилась в метких, как выстрел, сравнениях, которые (...) до сих пор поражают читателя неожиданной и свежей своей новизной', - писал К.И.Чуковский в книге 'О Чехове'. Этой яркой и интересной работой вопрос о сравнениях в творчестве Чехова не был закрыт, хотя, похоже, именно такое негласное мнение сложилось в литературоведении под воздействием авторитета Чехова и - самого К.Чуковского. Вопрос не был закрыт уже хотя бы потому, что далеко не все чеховские сравнения 'поражают читателя неожиданной и свежей своей новизной>.
Ясно, что вопрос о чеховских тропах значительно сложнее, чем могло показаться одному из первых его исследователей.
Вопрос этот далек от своего исчерпывающего разрешения и сегодня. И нуждается в строгом и беспристрастном изучении.
Именно такую задачу и ставит перед собой автор книги, конечно же, не претендуя на раскрытие абсолютно всех секретов чеховской художественности.
Одним из важнейших принципов предлагаемой работы является последовательный эмпиризм, по возможности корректное следование за чеховским текстом, подчиненное логике творческой эволюции писателя. Вероятно, это сделает работу несколько однообразной и 'нудной'. Сознавая такую опасность, автор все же считает, что только избранный путь позволит выяснить подлинную картину изучаемых явлений и сделать научно состоятельные выводы.
Тропы автором понимаются в духе классической аристотелевской тради-ции, уже в наше время получившей корректное и убедительное развитие в трудах В.М.Жирмунского. Учтены также некоторые разработки последних лет, представляющиеся перспективными.
Чеховские предпочтения в сфере тропов будут рассматриваться на материале всего прозаического художественного наследия писателя, отраженного его тридцатитомным Полным собранием сочинений и писем.
Теоретической базой исследования послужили работы российских и зарубежных ученых, в той или иной мере относящиеся к теме.
Предполагается, что изучение данной проблематики позволит углубить современные представления о своеобразии реализма А.П. Чехова. С.6
Глава I
ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ
Суждение о неповторимой оригинальности найденных Чеховым 'форм письма' приобрело статус аксиомы уже сто лет назад. Однако лишь в последние десятилетия были предприняты серьезные попытки наполнить этот толстовский тезис литературоведческим, научным содержанием.
Видимо, просто пришло время, установилась нужная дистанция, накоплен необходимый потенциал.
И в последние десятилетия, и немного ранее исследователи 'необыкновенной техники реализма' А.П.Чехова в качестве самого яркого примера этой оригинальности нередко приводили целыми списками знаменитые чеховские сравнения.
Прием безусловно выигрышный. Но - не отвечающий законам изучаемой художественной системы, поскольку на общем фоне разного рода сравнений, имеющихся в художественной прозе Чехова, таких ярких, неожиданных, 'чеховских' сравнений - не так уж много.
Можно спорить о правомерности количественного подхода к явлениям эстетического порядка, говорить о том, что одно 'чеховское' сравнение затмевает собой десятки 'не-чеховских', расхожих сравнений, штампов, встречающихся в произведениях писателя, но факт остается фактом.
Вряд ли подобная избирательность способствует созданию объективной картины исследуемого явления.
Ведь и 'не-чеховские' сравнения использованы в произведениях А.П. Чехова - самим писателем. И таких сравнений в его прозе - подавляющее большинство.
Произведения А.П. Чехова, написанные в 1880-85 годы, дают огромное количество примеров.
Преобладают сравнения, описывающие в целом, нерасчлененно, какое-либо действие, настроение, состояние, причем зачастую используются сочетания-клише: красный, как рак; бледный, как полотно; мягкий, как шелк; как вкопанный; как угорелый; как на иголках; как в лихорадке и т.п.
Возникает ощущение, что в пределах чеховской поэтики раннего периода предмет в детализирующем сравнении не нуждается, он явлен как целое и вполне определен уже в силу своей названности, равен сам себе.
Конечно же, в значительной мере такой подход к сравнению объясняется требованиями юмористических журналов, о чем говорили уже много и достаточно убедительно.
Писать коротко, предельно обнажая суть комической ситуации, лишь несколькими беглыми штрихами характеризуя обстановку и персонажей - такие С.7
правила игры неизбежно вели к упрощению и даже обеднению поэтического арсенала. И в то же время - к постепенному повышению мастерства писателя, который учился достигать художественного эффекта, пользуясь минимумом средств.
Последнее происходило, разумеется, не с каждым юмористом. Многие так и остались во власти 'общих мест'.
Нет возможности, да и необходимости описывать каждое чеховское сравнение.
Но самые характерные примеры, отражающие тот или иной период, те или иные тенденции в работе Чехова со сравнениями, есть смысл рассмотреть и - в хронологической последовательности.
При этом пострадает 'системность', классификация сравнительных оборотов, зато более ощутимой предстанет эволюция чеховского сравнения, ее связь с ключевыми этапами творческой эволюции писателя.
Уже в первом опубликованном рассказе Чехова, в 'Письме к ученому соседу' (1880), обнаруживаем сравнения, которые, однако, несут на себе печать 'личности' Василия Семи-Булатова, автора письма,
