Монолог о браке

биофаке. Вот так… (Засмеялась.) Димка!

ОН. Как ты поразительно меня назвала «Димка…» Все окружающие звали меня Вадим или совсем нестер­пимо – Вадимчик. Или еще ужаснее – Вадюша! А Ди­мой меня называла только мама. И ты.

ОН и ОНА поднимаются и выходят на середину сцены.

ОН. Мы познакомились…

ОНА. Да…

ОН (в зал). Счастье. Юность. Порывы!.. И в моем дневнике… я вел тогда дневник, появилась запись: «Лена – о.п.» что означало «Лена – очень понрави­лась». Правда, до этого там было записано «Вера – о.п.», и «Зина – о.п.», и «Галя – о.п.»! Но на этот раз – все серьезно! И на этот раз – взаимность. О! О! О! Я иду и рядом – она! Счастье! За что?! Нет, я вас спрашиваю: за что такое счастье!!! (Целует свою руку, в восторге прикрыв глаза.) Пройдет три года – только три года!..

ОНА. Милый, три года с тобой и не тому научат…

ОН (помолчав). Прости! Не надо! Ведь мы с тобой только познакомились.

Расходятся на свои места.

ГЕНЫЧ (встает). Ну, лады! Посидели, повспоми­нали – хорошее и дурное… Хорошее, чтобы сохранить, развить… Дурное – чтобы выявить, исправить. Но пора и честь знать.

ОН (прервал). Послушай, ты сочинял стихи, да?

ГЕНЫЧ. Были! И стихи были, и песни. «Дубинушку» помнишь? (Запел, оживляясь.)

На физфак поступал,
Все экзамены сдал,
На физфаке не жизнь, а малина.
Только физика – соль,
Остальное все – ноль.
А геолог, филолог – дубина!

Ну насчет того, что филолог, геолог – дубина, это, конечно, был перебор…

ОН. Нет, другие стихи. У тебя были стихи про по­коление: «Поколение…» Ну как там?

ГЕНЫЧ. А, все мы сочиняли стихи в свое время… Так сказать, есть время сочинять стихи и шалить и есть время… Вот так, старый, перед последним кур­сом собрал все свои стихи, марки, джинсы и отослал в город-курорт младшему брату! Как мы острили в третьем классе: «Хорошенького понемножку, как сказала бабушка, вылезая из-под троллейбуса». Это ты у нас всегда воспарял… А я еще в университете понял: в нашем с тобой деле, чтобы стать кем-то, нужно вка­лывать по двадцать четыре часа в сутки… как ты… или вовремя сказать о себе: я не Оппенгеймер, я не Курчатов – я рядовой работник научного фронта, обладающий хорошим здоровьем и настроением… Значит, звони. Учти – по воскресеньям мы играем в кар­ты у меня… И нам порой очень нужен третий для игры в преферанс, так что хватай бутылочки три пивка – и милости прошу! Слушай, старый, но я все-таки не понял, зачем ты меня позвал сюда?

ОН. Понимаешь… Я хотел тебе все рассказать. Это мне необходимо сейчас… как третий для игры в пре­феранс! Но когда ты вошел, я сразу понял, что все зря. Я не смогу тебе рассказать, как я хочу!.. Для этого мы слишком хорошо знаем друг друга.

ГЕНЫЧ уходит в глубь сцены и садится за свой столик И тотчас засыпает.

А в это время ОФИЦИАНТКА обходит столики и, не обращая внимания на сидящих, будто не видя их, сервирует столики.

ОН. Зачем так много рюмок?

ОФИЦИАНТКА. Вечером сервируют в три стек­ла: фужер, винно-водочная и коньячная рюмки… Вы что, со мной познакомиться хотите?

ОН. А я уже был с вами знаком. Вот только вспомню…

ОФИЦИАНТКА. Это все так говорят. У меня фи­гура красивая, а лицо не очень. И пристают ко мне все на этом основании… красавцы, потому, что фигура у меня красивая… И некрасавцы – тоже не церемонят­ся, потому что физиономия у меня не блеск… Вам «Южную ночь» или «Космос»?

ОН. «Космос» – вечный порядок. Лицом в космос, лицом к порядку…

ОФИЦИАНТКА. Они все одинаковые. Ну и бол­тун вы! (Ставит коктейль.)

ОН (кивнув на коктейль). Может, за компанию?

ОФИЦИАНТКА. Нельзя, у меня кислотность.. Так устала… А вы не вспомнили, откуда вы меня знаете?

ОН. Вспомню… Вспомню… Я сегодня буду вспоми­нать массу нужных вещей и эту заодно.

ОФИЦИАНТКА отходит, садится на свой стул, надевает очки и продолжает писать.

ОН (жене, шепотом). Я тебя жду. Я пришел. Это наше первое свидание.

ОН встает. ОНА тоже поднимается и медленно движется к нему по сцене, отсчитывая шаги.

Часть первая

РАЙ

ОН. Это – рай. (Она останавливается.) (В зал.) Она всегда считала шаги… Она верила, что если вый­дет определенное число шагов – будет удача…