Наш Декамерон

Однажды наш студент, бродя институтскими коридорами, столкнулся с Нею. В этот раз страсть явилась к нему в виде могучих ног студентки выпускного курса из города Вологды: это были ливанские кедры с округлыми солнцами-коленями, увенчанные остальным телом. Когда прекрасноколенная вологдчанка уселась на подоконник с книгой и ее полные колени за-маячили перед глазами нашего несчастного студента, - он был окончательно повержен! Он знал, как трудна любовь с периферийной студенткой. Но он бросился в пожар. Неделя прошла в тщетных ухаживаниях. В глубине души он надеялся, что привыкнет наконец к этим удивительным ногам, что страсть его поутихнет, но! Но когда они (эти ноги) шли по коридору, - клянусь, они фосфоресцировали! Что творилось тогда с не-счастным: его глаза блуждали, рот был полуоткрыт, лицо сведено нежной судорогой! Короче - страсть! Страсть, которой так страшатся периферийные девушки!
Но судьба всегда благоприятствует влюбленным: несколько анекдотов, несколько решительных вылазок (с успехом отбитых противником), атмосфера общежития, бесконечные рассказы подруг о своих амурах и, наконец, отсутствие вологод-ской матери - и вот уже пошли свидания! И вот уже бешеная борьба то в пустой комнате общежития, то на траве лесопарка Сокольники и т. д., и т. п.! И вот уже знакомая беседа:

- Ну, поклянись: ничего не будет…

- А ты сними только это…

Ну, далее все известно! И вот студент уже вступил в обладание прекрасными вологодскими ногами.

Но ничто не длится вечно для Дон Жуана! Новая зарубка на никелированной кровати в общежитии уже была сделана (так он наивно считал свои победы). И тотчас вологодские ноги перестали фосфоресцировать. Толстые ноги - и все.

Потому что - появились две груди, две могучие груди студентки из города Костромы. Что делать: только на периферии и осталось здоровье. Только там, на прекрасной природе, возрастает обилие.

А далее идет история с новой пассией (см. историю с предыдущей). Надо сказать, что костромская любовь несколько оживила и его чувство к вологдчанке. И теперь наш студент начал 'полеживать' с обеими великолепными провинциалками. Естественно, долго это продолжаться не могло, тем более что обе жили в одном общежитии. И однажды во время ночных бесед наши героини выяснили ситуацию. Провинциальность не позволила им насладиться выгодами своего положения (они не читали 'Декамерона', что делать!). Более того, справедливому гневу юных (и, добавлю, чистых) дев не было предела.

Прекрасноногая вологдчанка простодушно предложила инсценировать изнасилование и засадить обидчика в тюрьму. Но прекрасногрудая костромичка была похитрее…

Короче, однажды наш студент решил провести очередную ночь рядом с прекрасной грудью костромички. А дело происходило, как всегда, в квартире ее подруги.

После того как страсть была удовлетворена и наш Дон Жуан отдыхал от любви - он внезапно почувствовал на лице платок с эфиром. Точнее, ему грубо сунули платок из темноты.

Когда он очнулся, в комнате никого не было. Горела лампа, а на столе лежала записка от костромской юдифи: 'Можешь оставаться здесь до утра. Уходя, захлопни дверь. С приветом'. И шли подписи… обеих провинциалок.

Только когда студент спустил ноги с кровати - он почувствовал острую боль. От этой боли и ужаса он покрылся потом. Затем медленно опустил руку - и в темноте нащупал свежий шов.

Провинциалки всегда хорошо учатся, и та, из Костромы, готовилась стать отличным хирургом. Операция была сделана безукоризненно - его кастрировали по высшему классу.

Может ли пожарник быть без шланга, ключник без ключей?
Я привел только первые примеры, пришедшие в голову. Может ли Дон Жуан жить без…?
Он висел в ванной, лицом к зеркалу, прикусив язык. Он был из Одессы, из веселого южного города, где ценят шутку. Видимо, он понял весь комизм ситуации - и напоследок успел показать себе в зеркале - язык!
После Дон Жуана захотелось чего-то утонченного…

- О любви к гравюре, - объявил писклявый мужской голос. - Я слыхал этот рассказ от знаменитого артиста… Так что вообразите вместо жалкого моего голоса - великолепный бас.

О ЛЮБВИ К ГРАВЮРЕ
В тот год я готовил Гамлета… Я изучил все о Шекспире. В это время мы были на гастролях в Петербурге. Тогда еще это был Петербург, так как не вся старая интеллигенция вымерла…
Пришел я в гости к художнику В., с которым мы и пропьянствовали всю белую ночь. Я рассказал ему о своем Гамлете, и тут он мне предложил:

- А не хотите ли поглядеть на потрясающую гравюру: артист Гаррик, - да, да, сам великий Гаррик из восемнадцатого века, - в роли Гамлета у бюста Шекспира?

У меня дыхание перехватило!