Пьесы

это пророчество Кассандры? Впрочем, ты не знаешь и кто такая Кассандра…

Сережа (радостно). А вот и знаю! Знаю! У Высоцкого — в песне…

Михалева хохочет. Пауза.

Вы не обидитесь, если я вас спрошу одну вещь?.. Я боюсь, что что-то не то сейчас сболтну… Катя не дает мне болтать, но зато когда я один… Это у меня с детства… У нас в доме дедушка с бабушкой все молчали, молчали… И я так скучал по разговорам, что на улице буквально всем рассказывал все… Так вот: я вас видел… еще в детстве!

Она внимательно его слушает.

И не просто видел… (Остановился.)

Михалева. Не поняла?..

Сережа (стесняясь). Я как-то на даче вошел в комнату… Без стука… Вы только не обижайтесь, ладно? И увидел «фазера»… и… вас… Я, правда, точно не знаю…

Михалева (засмеялась). Нет, твой отец не звал меня на дачу… Ему было скучно с теми, кто его любил… Поэтому он обожал «мовешек»: официанток, продавщиц… (И вдруг, будто что-то вспомнив, она захохотала, она хохочет безумно, надрывно.)

Сережа. Ну вот… Ну почему вы опять надо мной смеетесь?

Михалева просто умирает от смеха, и Сережа, зараженный ее смехом, тоже начинает смеяться.

Михалева. Ха-ха-ха!

Сережа. Ха-ха-ха!

Михалева (погибая от смеха). Мне кажется… мы зря сейчас ждем Михалева…

Сережа (хохоча). То есть как?

Михалева. Я сейчас вдруг вспомнила… Я, когда уходила утром, машинально включила в квартире сигнализацию…

Сережа (продолжая хохотать). Какую… сигнализацию?

Михалева. Ну я же объясняла! Против воров для милиции… Ну? Ты понял, что случилось дальше? (Хохочет) Ах, простодушный Кандид… (Вдруг сухо, спокойно) Михалев, который не знал, что я ее включила, вошел в квартиру — и, естественно, не позвонил о своем приходе «на пульт»… И, естественно, через десять минут в квартиру приехали бдительные милиционеры… И наверняка задержали бедного Михалева. (Патетически.) Что с ним теперь?! Ты представляешь?

Сережа. Да вы не волнуйтесь! Он покажет документы…

Михалева. У него их нету! Он был в белом обтягивающем костюме. Он не кладет в этот костюм документы — грудь портят! (С нотой патетики) Что с ним теперь, с дядей Михалевым!.. К тому же… его документы остались в бумажнике… а тетя Инга случайно… совершенно случайно… увезла их с собой… Я предупреждала: я такая рассеянная!.. От пьянства, наверное!.. (Трагически) Где ты теперь, Михалев, бедный? (Сереже) А у нас дом новый — никто не знает друг друга, никто не удостоверит его приятную личность. (Вдруг сновазагиласъ смехом) Ох, не могу… Ой… Ха-ха-ха!

Сережа (с готовностью хохочет). Не надо!.. Ха-ха… Я — смешливый… Ха-ха…

Михалева (хохочет). А знаешь, что самое смешное? Ха-ха- ха… Мне почему-то кажется, что он был там не один.

Сережа (резко перестав смеяться). Где… не один?

Михалева. В квартире, Кандид… Этот белый костюм с утра, и в физиономии — «миловзор»… Нет, «ощуч» меня не обманывает!.. И вот он входит не один в квартиру… Ха-ха-ха! А далее… через десять минут звонок в дверь. Ха-ха! Михалев, подлый, не открывает, думает, что это пришлая… А дальше милиция взламывает верь… и берут их в плен. Ха-ха-ха! Ой, умру! Это так смешно. Михалев рассказывал бы эту историю всю жизнь — жаль, что она произошла с ним самим… Послушай, почему ты не смеешься?.. У тебя такой хороший смех!.. Итак, насчет Михалева все выяснено, — он в милиции, бедолага… А где же наша Катя — «с лилеями на щеках»?

Сережа. Она всюду опаздывает. У нее пониженное давление. Она утром без кофе умирает. Ей все трудно — даже посуду убирать со стола. (Почти орет) Она всюду, всюду опаздывает!

Михалева. Я не глухая, что ты так кричишь?.. Какой нервный! Она опаздывает!.. Я все поняла… Я сама всюду опаздывала… когда была молодухой Ингой… Ох, как я опаздывала на свидания, причем собиралась, готовилась, торопилась — и все равно опаздывала. Теперь никуда не тороплюсь, но все равно прихожу вовремя. Знаешь, из-за чего я вышла замуж за Михалева? Из-за того, что опоздала… (Сереже) Ну что ты такой кисленький, сынишка ты наш. Ути, ути!!! Помню, я как-то назначила Михалеву свиданку, чтобы отвязаться! Он всегда был такой настырный… Ну иду, естественно, опаздываю, ловлю машину. Останавливается частник, прошу подвезти. По дороге частник, естественно, ухаживает… И вдруг у нас с ним начинается безумный роман! Бурный! С первым поцелуем, со слезами, с расставанием. Наконец через шесть часов он подвез меня к метро. А тогда были жуткие морозы. Я вышла из машины вся в переживаниях и в синяках — и как-то даже забыла, зачем я приехала. И тут я вижу у метро какого-то замерзшего урода в допотопном пальто… Думаю, откуда же я его знаю?.. Когда я поняла — я сразу подумала: хуже и ничтожнее я никого не могу привести под отчий кров. А я тогда обожала делать козу «май фэмили». Послушай, ты от нервности сгрызешь все ногти, это вредная детская привычка…

Сережа. Я совсем не нервничаю… Я думаю, как похоже: час опоздания для нее — это вовремя! И еще: я тоже люблю делать козу «май фэмили». Дед всегда дрожит, когда произносят мое имя…

Михалева. Ну, конечно, ты просто — мой сын… Дай я поцелую тебя по-матерински. (Вдругзакатывается) Ты представляешь, как их везли в милицию в черном воронке? Ха-ха-ха. (Хочет его поцеловать)

Сережа (вырывается, почти вопит). Как вы можете так спокойно рассуждать?!

Михалева. Ах, юный ханжа! Пусть вам объяснит ваша бабушка, что ханжество — это буржуазный предрассудок. Когда победила революция и освободила женщин… Короче, узнайте у вашей бабушки, что такое «любовь пчел трудовых». Впрочем, старушка наверняка забыла. Ханжество — это возрастная категория…

Входит Катя.

О-го, появился авангард! Значит, где-то рядом главные войска. (Хохочет)

Катя. Простите, были курсы. (Молча начинает одеваться)

Сережа (орет). Где ты была?

Михалева. Что с вами, Сережа?.. Катя ясно сказала: она была на курсах.

Катя молча надевает кроссовки.

Вы, случайно, не в курсах на курсах — где мой мужик?

Катя. Совершенно случайно — нет!

Сережа (бешено). Курсы закончились в три часа!..

Катя. Миленький, у меня нет денег на такси! И ты мне их не даешь! И еще… ты перестанешь орать, как мандалай?