— Никак нет, — ответил я, — не имел чести прежде быть с вами знакомым. И прошу вас более меня не проверять… Ваша подозрительность вполне понятна, но не разумна. Если бы ваши подозрения были правильны, я давно сдал бы вас в ЧК.
Великая княгиня одобрительно закивала, я ей нравился.
Поезд шел медленно. Почти на каждой станции входили солдаты и матросы. Но проводник их не пускал. Мои попутчики слышали, как он заявлял:
— Сюда нельзя! Здесь инженеры с мандатами и тяжело больная женщина.
И эти люди из прошлого верили, будто матросы и солдаты, приходившие проверять документы, были столь чувствительны к дамским болезням, что соглашались пройти мимо нашего купе.
На самом деле, произнеся свое заклинание, проводник показывал удостоверение ЧК и знаками приказывал проходить мимо.
Окончательно подозревать меня мои попутчики прекратили незадолго до пограничной станции Орша.
Я знал (их служанка донесла в ЧК), что супруг великой княгини придумал взять с собой револьвер. И условился с латышскими стрелками устроить обыск в нашем вагоне незадолго до Орши.
Когда поезд подходил к станции, они услышали громкие грубые голоса. Я прислушался и молча выскочил из купе. Вернулся, объявил:
— Это латышские стрелки. К сожалению, они войдут в купе, несмотря ни на что!
— У нас нет документов, — прошептала великая княгиня.
— Им плевать на документы, латыши обычно ищут оружие…
Надо было видеть побледневшее лицо ее мужа.
Я как бы заметил его волнение:
— Если у вас оно есть, немедленно отдайте мне. У меня фальшивые солдатские документы…
Вот так я в очередной раз «спас» их. Как же они были мне благодарны! Теперь мы стали неразлучны. В последний час пути я рассказал им о своем путешествии из Тифлиса в Петербург. Как удалось бежать от матросов, арестовавших меня на улице. И как жену мою забрали в ЧК и там расстреляли. Великая княгиня плакала… Короче, к концу пути князь Д. превратился в друга великой княгини…
Мы высадились в Орше. Кратко расскажу дальнейшие перипетии.
У них не было ни документов, ни украинской визы. Для меня это не составляло проблемы. У нас на границе в Орше имелся свой украинский комиссар, и по этому «коридору» мы беспрепятственно въезжали в Украину.
Но у них был адрес еврея, который переводил нелегально через границу. И пока они искали его лавочку, я послал к нему своих людей… Они поговорили с ним. Когда же появились мои горемычные спутники, он отказался их перевести.
Вот тогда я предложил новым друзьям положиться на меня и самим отправиться к границе. Они согласились. Я нашел извозчика.
Лошади остановились у дощатого забора, который и был границей. У него стояли бесчисленные повозки и бессмысленно бегали, суетились желавшие пересечь границу люди.
Рядом с забором находился деревянный сарай, возле разгуливал высокий хлопец в солдатской форме и в офицерской фуражке, из-под которой торчал рыжий чуб.
Великая княгиня отправилась уговаривать его пропустить нас всех без документов. И чудо — он согласился!
— Он не выдержал испытания красотой, — пошутил я.
— Да нет, я просто молилась, пока шла…
Естественно, это был свой человек — первое звено «нашего коридора» в Украину.
Он пропустил нас всех за забор. Там начиналась нейтральная зона, и за нею уже — кирпичный забор, колючая проволока и огромные ворота, за которыми прохаживались немецкие солдаты.
Чтобы пройти через эту немецкую заставу, требовалась украинская виза. Ее у них, естественно, не было.
Я стал упрашивать великую княгиню «попытать счастья у украинского комиссара».
— Вдруг опять случится чудо?
Но великая княгиня перепугалась слова «комиссар». Она предпочла немецкого командующего. И отправилась к нему.
Тщетно русская аристократка умоляла немца-офицера, чьи предки столетиями служили при русском дворе. Просила сжалиться, выпустить ее и спутников — офицеров, которым грозит гибель от большевиков. Но педантичный немец упрямо соблюдал правила: если у нее нет украинской визы, он ничего не сможет сделать без согласия украинского комиссара.
— Но комиссар попросту отправит нас обратно в Петроград! Что нам делать тогда?
— Тогда, госпожа, вам надо будет вернуться в Петроград, — сказал немец.
Она возвратилась совершенно разбитая. Я вновь посоветовал ей сходить к комиссару.
— Он все-таки русский, хоть и украинец. Клянусь, он не выдержит блеска ваших глаз.
— Вы еще можете шутить!
Обессилевший голодный муж уже умолял ее плюнуть и вернуться назад. Потерянный, жалкий, он сидел на земле у телеги, рядом расхаживал молчаливый брат. Но она решилась.
И опять чудо! Украинский комиссар выдал нам всем украинские визы и документы. Чтобы чудо выглядело правдоподобнее, он объявил себя племянником фрейлины царицы…
Они недолго гостили в Украине и через Одессу собрались переправиться в Румынию.
Вместе с ними в Румынию поехал и я.
Мы много беседовали в пути. Она сказала мне: «Нас внезапно выдернули из блистательной сказочной жизни и прогнали со сцены, в чем мы были… в платьях из сказки… Теперь нам придется завести повседневную одежду и, главное, научиться носить ее. Нужен совсем новый подход к жизни…»
Ее встречали торжественно, пожалуй, это была единственная королевская чета Европы, которая относилась к Романовым по-прежнему. Близкие родственники царской семьи, жившие в Англии, не посмели пригласить к себе членов свергнутого семейства, хотя догадывались, что их ждет в России. Да и трудно было не догадаться, имея в собственной истории революцию, лишившую головы Карла I…
Однако когда румынская королева пригласила великую княгиню с собой в Париж, румынский премьер-министр заставил ее отказаться от этого намерения, уж очень не популярна была династия Романовых по всей Европе. Мудрая молодая женщина не обиделась. Великая княгиня сказала мне: «Что ж, остракизм, которому мы подвергаемся, понятен. Мы — пережиток прошлого, мир более не нуждается в еще одной ветхой византийской империи… Правила, по которым мы жили, отменяются, но я… я воспитана в этих правилах… Я дитя еще недавно могущественной династии и не могу сразу от них отказаться, не могу стать безразличной к постоянным покушениям на мое достоинство».
Итак, первую часть миссии я выполнил. Новорожденный князь Д. оказался удачлив. Великая княгиня представила его королевской семье в славной роли спасителя.
Красавица королева, которая была истинной главой этой семьи, дала мне аудиенцию. Я рассказал и ей трагедию князя Д., потерявшего в большевистских застенках любимую жену, и королева тоже вытирала слезы. Люди из XIX века были очень чувствительны.
Так что с самого начала у князя Д. появились могущественные друзья…
Вскоре княгиня увидела князя со скорбным лицом.
Я рассказал Марии Павловне, что должен незамедлительно вернуться в Москву.
— У меня умерла тетушка… И завещала мне наши родовые драгоценности. Я попытаюсь вывезти их из России… Мне они очень дороги, их носили мои прабабушки… Эти камешки — все, что осталось от той жизни…
— Я так понимаю вас! Но мы сумели вывезти… — И она принялась меня учить, как прятать драгоценности. Оказалось, они были изобретательнее, чем я думал: они не только зашивали камни в одежду, они залили бриллианты парафином, и те стали свечами, они спрятали часть в пресс-папье и так далее.
— Ваше высочество, вам удалось провезти ваши фамильные реликвии только благодаря вашим королевским друзьям. Благодаря им нас всех не обыскивали. Румынская граница имеет печальную славу. На
