Конечно! И она тоже. И муж тоже! Все — тоже! — Он ходил по комнате все быстрее и быстрее и говорил, говорил: — Сегодня, дорогой князь, ваш руководитель соблазнял меня будущей работой. Я объяснил товарищу, что просто не знаю, чем мне
Тут я перехватил его взгляд, направленный в окно. Я уже понял, что он хочет сделать, и… не посмел ему помешать. Кабинет находился на пятом этаже. В этом кабинете когда-то были балкон и балконная дверь. Теперь балкон снесли, дверь была наполовину заложена. Образовалось небольшое окно (чуть выше уровня стола) с низким подоконником, оставшимся от балконной двери… Думаю, он давно все рассчитал. Его ведь после прогулки всегда приводили сюда.
Он заметил, куда я смотрю.
— Да… пора на волю. — Он засмеялся и вдруг одним движением бросил свое тренированное тело в окно — головой вперед. Пробив стекло, полетел на улицу с пятого этажа… Так он оказался на воле — на асфальте в луже крови.
Пилляр в оцепенении остался стоять у стола.
…В 1937 году Коба расстреляет и верного Пилляра.
Был схвачен и мой английский коллега, знаменитый шпион Сидней Рейли. Безумная биография, достойная нашего безумного века!
Еврей Розенблюм, рожденный в Одессе, он стал агентом английской разведки. Сменил множество имен и кличек, приобрел английское имя Рейли, но оттопыренные уши и необоримый одесский акцент оставались у него до смерти. Он считался непревзойденным мастером убийств. Делал это весьма разнообразно — мог застрелить, задушить, отравить… Ни один шпион в истории английской разведки не обладал таким легендарным влиянием. Этот человек начал свою войну против нас. Он искренне нас ненавидел. После нашей революции объявил: «То, что происходит в России, страшнее и важнее всех войн, которые вело человечество. Эту войну мы должны выиграть. Мерзость, народившуюся в России, мы уничтожим любой ценой! Человечество должно объединиться против этого полночного ужаса».
В 1918–1919 годах он организовал в России несколько дерзких и, слава богу, безуспешных заговоров. В его заговоре участвовали дипломаты Англии, Франции и США. Он собирался арестовать Троцкого и Ленина, вывезти их в оккупированный англичанами Мурманск. Заговор провалился, он бежал, заочно был приговорен к расстрелу. Ленина и Троцкого он не вывез, но сумел благополучно вывезти из России Александра Керенского, с которым очень хотели расправиться и мы и белые. Я видел Рейли в Лондоне в ресторане. Не запомнить его лицо было невозможно (что опасно при нашей профессиии). Это было узкое беспощадное лицо с высоким покатым лбом и мертвыми, неподвижными глазами…
Мы попытались его убить в Париже, в отеле «Риц», но исполнителя нашли задушенным в номере. Его пистолет Рейли положил ему на лицо.
В это время он вел себя слишком шумно, писал книги о себе и вообще помешался на собственной славе. Английская разведка отстранила его от своих операций. Он успешно занялся бизнесом, женился, выходил в свет, дружил с самим Черчиллем, но, как я и предполагал, тоже сгорал от скуки и жажды действовать. Они с Савинковым были одной породы. Здесь и таилась их западня. Я сообщил о его «муках»…
«Трест» вышел на Рейли. И великий шпион клюнул на удочку «Треста».
Несмотря на провал Савинкова, Рейли верил (точнее, хотел верить) в существование «Треста».
Особое впечатление произвела на него встреча с некоей Марией З.
Дело в том, что «Трест» сумел вступить в переписку с Кутеповым. Его довереннейшее лицо — Мария З. — приехала в Союз вместе со своим мужем, белогвардейским офицером Р. Тот был моложе ее, видно, очень ее любил, она открыто помыкала им. Стройная, высокая, сухая, со следами удивительной иконописной красоты… Успела закончить столь близкий нам, большевикам, Смольный институт благородных девиц.
Она была женщина-ртуть. Горела жаждой действовать. С началом гражданской войны пылко включилась в кровавую круговерть. Как и другая смолянка, атаманша Маруся, Мария З. прославилась беспощадными расстрелами и безумной храбростью. Награждена Георгиевским крестом. Я редко видел такую ненависть. В этой ненависти к нам она была бесстрашна до безумия. Помню, на второй день после того, как перешла нашу границу, Мария начала готовить террористические акты. С трудом Якушев уговорил ее отложить взрывы во имя дела — дескать, «надо, наоборот, усыпить чекистов». Ее мы, конечно, выпустили обратно в Париж, и она сообщила Кутепову самые благоприятные сведения о мощи «Треста».
Чтобы как-то унять эту безумную активность, ей предложили стать связной между «Трестом», польской, английской разведкой и РОВС.
Теперь Мария смело ездила в Варшаву, Париж и Москву, перетаскивая к нам белогвардейских офицеров. Сначала все они жили под Москвой около станции Лосиноостровская. Но по мере появления новых офицеров, селившихся по всему Подмосковью, за ними становилось все сложнее следить. Якушев с трудом уговорил ее умерить пыл. Якушева она сильно недолюбливала, ведь он не разрешал ей начать террорную работу…
Легкость ее поездок восхитила Кутепова. Он передал сведения великому князю. Николай Николаевич было собрался, но… все-таки не поехал! Этот гигант с громовым голосом оказался столь же нерешительным, как и все последние Романовы. Он продолжал колебаться…
Иначе поступил Рейли. По моим сведениям, он побеседовал с Марией З. в Париже. Обрадовал ее, что едет начинать серьезное дело. Серьезное — это террор. Террор, осуществляемый маленькими, независимыми группами или одиночками-смертниками против важнейших представителей советской власти. Цель этого будущего террора двоякая. Первая, менее существенная, — устранить видного деятеля и вторая, важнейшая, — разбудить общество, всколыхнуть сонное царство, болото, разрушить легенду о твердости большевистской власти, бросить ту самую искру, из которой рождается пламя.
Мария пришла в восхищение от его планов, о чем сообщила мне, князю Д.
Она вернулась из Парижа в Подмосковье, и Рейли начал готовиться к переходу границы.
«Трест» должен был организовать ему встречу с «представителями монархического подполья». Рейли собирался проинспектировать ситуацию, наметить боевиков и через несколько дней вернуться обратно в Лондон, чтобы начать готовиться к «серьезному». Во всяком случае, наш агент передал, что он сообщил жене о предстоящей поездке, как сообщают о прогулке за город: «Пожалуй, я прокачусь в Петербург и Москву денька на три».
На совещании у Артузова было решено дать ему возможность вернуться в Лондон для того, чтобы воскресить веру в могущество «Треста», пошатнувшуюся после ареста Савинкова. Поездка Рейли должна была многое решить. Мы все понимали: после его удачного возвращения, скорее всего, к нам приедут самые желанные гости — глава РОВС (генерал Кутепов) или сам великий князь Николай Николаевич!
Продолжая игру, я, то бишь князь Д., сказал в Париже:
— Если Рейли благополучно вернется, я поверю в «Трест».
Все складывалось отлично. Рейли без помех перешел границу, Якушев встретил его, посадил на поезд и привез в Подмосковье. Рейли даже успел отправить шифрованные письма о надежном канале перехода через границу… Ему устроили встречу в подмосковной Малаховке с «руководством подпольных монархических организаций». Это было прелестное сборище, где вместе с нашими сотрудниками сидели настоящие монархисты, приехавшие с Запада белогвардейцы и, конечно, Мария З.
Но накануне этого сборища произошла катастрофа. Коба вызвал Ягоду, Москвина (Трилиссера) и Артузова и велел немедля схватить мерзавца Рейли и расстрелять.
— С Дзержинским согласовано, — сказал Коба.
Артузов попытался объяснить выгоду возвращения Рейли в Лондон, но Коба уже отвык от возражений. Он пришел в ярость.
