Новый Завет. Вводный курс. Лекции.

письменного сочинения, т. е. во времена Евангелистов такой жанр еще не сложился. В наших Евангелиях это слово употребляется только либо как благая весть о спасении во Христе Иисусе, либо как проповедь об этой благой вести, носителем которой являются те или иные личности Нового Завета. Т. е. употребляется только в теологическом смысле в двух видах.

В греческом языке классического периода слово «евангелиум» имеет также значение воздаяния, награды за радостную весть, благодарственной жертвы за радостную весть. В эпоху позднего эллинизма это слово приобрело религиозный смысл, т. е. уже тогда, в языческие времена означало не просто какую-то радостную весть. В контексте культа римского императора это слово во времена Господа Иисуса Христа приобрело религиозный смысл. Радостными вестями назывались сообщения о различных событиях в жизни обожествленного правителя: императоры обожествлялись, и весть о различных событиях в их жизни именовалась тоже тогда евангелием. Как видим, корень происхождения этого термина языческий. Теперь поговорим об иудейском корне происхождения этого слова. Еврейские истоки новозаветного употребления слова ευαγγελον в значении вести о спасении, которую принес Иисус Христос (т. е. что Господь Иисус Христос — это ожидавшийся евреями Мессия), известны.

В еврейской Библии употребляется слово «бэсора», которое греки перевели ευαγγελια, т. е. в греческом переводе Ветхого Завета однокоренным словом с нашим «евангелиум» в значении радостная весть. Например, во 2 Книге Царств в 18-й главе описывается война Давида с Авессаломом. Авессалом — сын Давида, который восстал на отца, и здесь говорится о гибели Авессалома. Он страшно погиб, зацепившись волосами за дерево, его бросили в лесу в глубокую яму и намешали над ним огромную кучу камней. Это убийство совершили клевреты царя Давида. И вот некий слуга, военноначальник Давидов, Ахимаас приносит весть Давиду:

«Ахимаас, сын Садоков, сказал Иоаву: побегу я, извещу царя, что Господь судом Своим, избавил его от рук врагов его. Но Иоав

(другой слуга — авт.)

сказал ему: не будешь ты сегодня добрым вестником; известить в другой день, а не сегодня, ибо умер сын царя. И сказал Иоав Хусию

(еще один военноначальник — авт.)

: пойди, донеси царю, что видел ты. И поклонился Хусий Иоаву и побежал. Но Ахимаас, сын Садоков, настаивал и говорил Иоаву: что бы ни было, но и я побегу за Хусием. Иоав же отвечал: зачем бежать тебе, сын мой? не принесешь ты доброй вести»

(2 Цар. 18, ).

Итак, военноначальники, совершившие убийство беззаконного сына, тем не менее, любимого кротким Давидом (далее описывается горе Давида по этому поводу, он в скорби, не взирая на то, что кончилась междоусобица, которую затеял сын), торопятся донести об этом царю. Кто-то чувствует, что благой вестью для царя Давида это являться не будет, кто-то хочет отличиться и скорее доложить об этом. Вот здесь, когда говорится о вестнике, приведено слово, однокоренное со словом «бэсера» (вестник благовествующий). А соответствующее слово в греческом тексте является однокоренным слову «евангелиум». Важно, что еще до Христа, до благой вести, до Евангелия греки, переводя термин «благая весть» воспользовались этим греческим словом. Я показал на маленьком примере, как возник термин «евангелие».

В книге пророка Исаии есть еще одно знаменитое мессианское место (я его не приводил в том списке, который записали на прежних лекциях, потому что прямой цитации этого места в Четвероевангелии нет). Вот как оно звучит:

«Как прекрасны на горах ночи благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость проповедующею спасение»

(Ис. 51, 7). Это место приводит ап. Павел в Послании к Римлянам! (Рим. 10, 15). Здесь в еврейском тексте тоже употреблено слово, однокоренное с «бэсара» (благовестник), а в греческом тексте толковники взяли слово, однокоренное с греческим «евангелиум».

Подтверждение того, что древнее понимание этого слова в еврейском тексте у Исаии было мессианским, мы находим в кумранском библейском комментарии. Комментарий был найден в кувшине в пещере. В одной из рукописей содержится интерпретация Мелхиседека (вышедшему навстречу Аврааму, который вынес ему вино и хлеб. Авраам принес ему десятину). О нем говорится как об эсхатологическом избавителе. Текст (Ис. 51, 7) толкуется следующим образом в Кумранском свитке, я подчеркиваю, что он относится к I в. до Р. X., т. е. не зависит от христианской литературы, поэтому он для нас важен. «Горы — это пророки, а вестник (тот благовестник, … которого на горах) — это мессия». Так понималось это место из пророка Исаии теми, кто не может быть заподозрен в потворстве христианству. Так же это толкует и ап. Павел в Послании к Римлянам.

Ап. Марк начинает свое Благовестие словами:

«Начало Евангелия Иисуса Христа…»

(Мк. 1, 1). В слове «евангелиум», которое употребляется здесь, есть указание на авторское название этого сочинения. Скорее всего, именно это место (Мк. 1, 1) решающим образом повлияло на определение нового жанра христианской письменности, как Евангелия. У самого Евангелиста это, как и в других местах первой главы, конечно, имеет не литературный, а тот же самый теологический смысл проповеди Христа. Начиная свое благовестие. Евангелист так и пишет: «начало Евангелия», не книжки, а начало изложения благой вести. Привычные для нас названия: «Евангелие от Матфея», «Евангелие от Луки» и т. д. возникли, очевидно, после написания этих книг, потому что это, по существу, определение их как некоего жанра особой христианской литературы. В названии «Евангелие от Матфея» уже содержится намек на заголовок книги, который характеризует их, как особый жанр. Это определение не принадлежит их авторам, что следует из текстов самих Евангелий, сам текст Евангелий есть просто изложение этой благой вести.

Евангелисты, написав свои книги, не думали заключать их в такой особый жанр, этот Богодухновенный жанр «Евангелие» родился сам. В некоторых канонических текстах слово «евангелиум» означает проповедь Самого Господа Иисуса. Например, в 1-й главе Евангелия от Марка:

«После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия…»

(Мк. 1, ). В чем состояло это «Евангелие»? Иисус говорил, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие:

«покайтесь и веруйте в Евангелие»

(Мк. 1, 14).

Господь здесь требует, конечно, веры не в книгу, а в ту самую благую весть, что Царство Божие, Царство Мессии приблизилось, открылось. В этом месте слово «Евангелие» имеет теологический смысл и означает христианскую весть о спасении, совершившемся в Иисусе Христе. Так как речь идет об одном исключительном событии, совершившемся раз и навсегда, то ему соответствует одно провозвестие, поэтому слово «евангелиум» не имеет в Новом Завете множественного числа, т. е. употребляется абсолютно, без определений, указывающих на содержание этой вести, содержание заключается в самом наименовании. Например, у ап. Павла говорится:

«Ибо я не стыжусь благовествования

(по-гречески здесь «евангелиум» — авт.)

Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению…»

(Рим. 1, 16). Апостол не расшифровывает, что это благовествование в себе содержит, потому что для всех ясно, что это благовествование есть сила Божия ко спасению. И в другом послании:

«Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам…»

(1 Кор. 15, 1). Слова и дела Иисуса Христа, события Его жизни, учение Его не были частью Евангелия в первохристианских общинах и у ап. Павла. Обратите внимание, что ап. Павел, который является, по-видимому, первым новозаветным писателем, так как его Послания написаны самыми первыми по времени и даже раньше наших Евангелий (это легко восстанавливается, не буду сейчас этого доказывать), не упоминает никаких событий из жизни Господа и о Его учении. У него о жизни Христовой вы ничего не прочитаете, за исключением повествования о смерти, о Воскресении, о Тайной Вечери, и все. Все остальное для него кажется несущественным. Почему? Слова и дела не были частью Евангелия в первоначальном понимании этого слова. Евангелие — это есть сила Божия ко спасению, т. е. весть о Распятом и Воскресшем — вот сила Божия ко спасению, в этом и заключена удивительная всепобеждающая сила Божия ко спасению, которая перевернула и Савла, ставшего Павлом. Итак, наши Евангелия, которые есть уже повествования о словах Христа и о Его делах, очевидно, появились позднее и знаменовали собой появление нового литературного жанра. До этого у ап. Павла Евангелие не было рассказом о жизни и делах Иисуса Христа, Павлово употребление слова «Евангелие» отличается от употребления этого слова по нашим каноническим Евангелиям, хотя понятно, что суть, безусловно, одна. Сам термин еще не устоялся, у ап. Павла он значит так, у Евангелистов несколько иначе, хотя существо одно и то же — спасение во Христе Иисусе.

Сейчас мы говорим о середине II века, а во второй половине II века слово «Евангелие» по-прежнему указывало на содержание христианского провозвестия в первую очередь, т. е. продолжал бытовать теологический смысл этого слова. По мере того, как нормативный авторитет Господа Иисуса Христа