усердие в битве с иноверцами по-арабски 'джихад' — понимались как 'война за веру'. В этом смысле наряду со словом 'джихад' война называлась и 'путем божиим' (сабиль Аллах: 2:149, 186, 215), а о захватах писалось как о добре (33:19). Освящены Кораном и те обременительные подати (в частности, подушная джизья: 9:29), которыми облагалось население в новых областях Халифата. Джизья обоснована в Коране следующим образом: 'Воюйте… с теми из получивших писание, которые не принимают истинного вероустава, до тех пор, пока они не будут давать выкупа за свою жизнь, обессиленные, уничиженные' (9:29). 'Людьми писания' (ахль аль-китаб), или зиммиями, считались иудеи и христиане, почитавшие Библию. К людям остальных вер применялись другие положения, требовавшие принятия ислама под угрозой смерти.
Впрочем, с зороастрийцев — 'огнепоклонников' в Иране обычно также брали подати (харадж, джизью, которые в первый век Халифата не всегда различались), а позднее их же взимали и с самаритян, сабейцев — членов религиозной общины поклонников Луны, звезд, небесных светил в Харране и с 'идолопоклонников' в Африке. Известны, однако, и другие факты. Так, в 712 году в Дебале, в Синде арабы, захватив огромные богатства, умертвили всех мужчин старше 17 лет, отказавшихся принять ислам. Но и требуя, принятия ислама, завоеватели более всего заботились о своем обогащении. Индийские историки пишут, что 'в Индии арабов скорее привлекали сказочные богатства, чем желание распространять ислам'[43]. Об этом же свидетельствуют наиболее объективные средневековые арабские историки, например Ибн Хальдун (1332–1406), который сравнивал вторую волну арабов, хлынувшую в Северную Африку в XI веке, с 'тучей саранчи'.
Суждения, расходящиеся с официальными взглядами исламских богословов по этому вопросу, высказывали и некоторые мусульманские авторы в нашей стране. Так, Исмаил Гаспринский (1851–1914), публицист и педагог, издатель и редактор первой тюркоязычной газеты 'Терджиман' ('Переводчик'), писал: 'Все говорят и пишут, что арабы двинулись на завоевания ради распространения ислама и Корана. Я не могу так думать, ибо хорошо вижу, что арабы… бросились завоевывать богатые доходные земли Сирии, Ирака и Египта…'[44]
Надежды населения окраинных областей Византии и Ирана освободиться с помощью арабов от преследований и разорения очень скоро рухнули. Крестьян и ремесленников арабские правители задавили тяжелыми податями, закрепостили, принижали духовно, вербовали в войска завоевателей, иногда заставляли воевать против их же братьев.
Возникавшие на этой почве у евреев Сирии и Палестины настроения, связанные, в частности, с крушением их мессианистских чаяний, нашли отражение в ряде источников. Например, 'Doctrina Jacobi nuper baptizati'[45] сообщает о том, как некоторые евреи старались побольше разузнать 'о пророке, который появился среди сарацин', то есть арабов, и о том, как их разочаровали ответы спрошенных: 'это — обманщик, потому что пророки не приходят с мечом и в колеснице'; или говорили: 'ничего правдивого не найти в этом так называемом пророке, а есть только пролитие крови человеческой. Ибо он говорит, что у него ключи рая, чему невозможно верить…' Из этого сообщения видно, сколь случайны или, напротив, нарочиты были информаторы евреев, слова которых приведены в цитируемом документе, а также какую странную доверчивость проявляли те, кто их слушал. Более оправдан вывод, сделанный исследователем этого документа, написавшим, что если 'зарождающаяся звезда ислама дала надежду евреям', то им же в ней сравнительно скоро 'пришлось горько разочароваться'[46].
Девизом завоевателей стало следующее положение, приписываемое 'праведному' халифу Омару I: 'Подлинно, мусульмане будут питаться за счет этих (зиммиев, платящих подать. — Л.К.), пока будут в живых; а когда мы умрем, и они умрут, то сыновья наши будут питаться за счет их сыновей вечно, пока будут существовать, так что они будут рабами последователей мусульманской веры, пока мусульманская вера будет оставаться преобладающей'. Этот текст содержится в докладной записке 'Китаб аль-харадж' ('Книга хараджа') верховного судьи Абу Йусуфа (731–798) — произведении, составленном по поручению халифа Харун ар-Рашйда и получившем значение юридического руководства [47].
Приведенный девиз не был случаен, и он многое объясняет в истории Халифата.
Из завоеванного арабами Ирана бежало немалое число зороастрийцев. Так, Балазури, сообщая в 'Книге завоевания стран' о захвате Халифатом Кермана в первой половине VII века, пишет: 'Бежало много обитателей Кермана; одни отплыли на кораблях в море, другие направились в Мекран, третьи — в Седжестан'. По словам исследователя этого процесса, 'отплывшие на кораблях могли отправиться только в Индию, так как Аравия, несомненно, не представляла в это время надежного убежища. Мекран был уже полуиндийской областью… Наконец, Седжестан был пограничной областью на Востоке; с ним в ближайшем соседстве находился Хорасанский Кухистан'[48]. Как следует из работы современного японского автора, волна этой эмиграции была столь обильной, что дошла до японских островов[49]. Прав и советский исследователь, связывающий направление этой волны с наличием зороастрийских общин не только в Индии, но и в Средней Азии и Китае[50].
Следует, однако, сказать и о переходах в ислам, о его распространении. Условия его принятия в то время были несложными: требовалось признание и произнесение при свидетелях главной формулы исповедания веры — шахада — 'свидетельства': 'Нет божества, кроме Аллаха (бога), и Мухаммед — посланник божий'. Этот акт воспринимался как заключение договора с Аллахом, в силу чего вероотступничество исключалось. Если оно все же имело место, то едва ли не в большинстве случаев наказывалось смертью.
Часто, особенно в первые десятилетия арабских завоеваний, принятие ислама выдвигалось как условие перехода на сторону Халифата. В силу этого принявшие ислам занимали привилегированное положение, с них, прежде всего, не бралась подушная подать, джизья. А в случае зачисления новообращенного в состав войска или чиновником в административный аппарат Халифата ему полагалось, как правило, немалое жалованье и хороший земельный надел. Даже если принадлежавшая новообращенному земля была завоевана, она возвращалась ему. Новообращенным разрешалось также выбрать себе место для поселения и подыскать арабское племя, клиентами — мавали — которого они становились. Обычно они и селились вместе с этим племенем, сопровождали его в походах; это племя становилось их покровителем.
Переход в ислам знати обычно означал для них сохранение имущества и привилегий. Характеризуя политику халифа Омара I в отношении дехкан — феодалов Вавилонии, принявших ислам, историк Балазури писал, что халиф 'не вмешивался в их дела, не забирал у них землю, снял джизью с их шеи'. Были, естественно, и непредвиденные случаи. Так, при том же халифе Омаре I 'вместе с членами своего дома и свитой принял ислам правитель Хузистана Хормуздан (Хормузан). Он стал советником халифа Омара по иранским уделам, жил в Медине и получал из казны халифа жалованье — 2 тысячи драхм; после покушения на Омара был казнен по обвинению в организации заговора'[51].
Случалось, впрочем, и так, что джизью, дававшую казне, например в Сирии, до двух третей сбора со всех податей и налогов, продолжали брать и с новообращенных. Это имело место в период раннего Халифата даже в Медине при первых четырех 'праведных' халифах, время правления которых идеологи современного суннитского направления ислама вот уже несколько десятилетий усиленно 'подкрашивают', модернизируют, изображают своего рода 'золотым веком'. Между тем не только на захваченной периферии Халифата, но и здесь, в столице халифов, несмотря на немалые поступления от военной добычи (официально — ее пятой части), многие люди влачили полуголодное или голодное существование. Весьма интересны в этом смысле данные, сохранившиеся в старых египетских, в том числе коптских, источниках. В них приоткрывается также то, как на несчастьях и бедах одних наживались другие, вставшие на путь спекуляции, и в их числе те, кто имел прямое отношение к семье пророка и близким ему правителям, стоявшим во главе Халифата.
Так, оказывается, в неурожайные годы 'спекуляции происходили и с зерном, поступавшим из Египта в Медину, жители которой получали специальные талоны (сукук) на паек. Предприимчивые люди стали скупать их и перепродавать по повышенной цене; Хаким б. Хизам (племянник Хадиджи, первой жены Мухаммеда), получил на этом 100 % прибыли. Попытка Омара скупить чеки и раздать зерно по справедливости оказалась бесплодной. (Другому халифу. — Л.К.) Марвану I (683–685) пришлось применить
