есть нечто, обладающее высочайшими кондициями. Соответственно, стволы называли «красными» не оттого, что они походили на вишни или закатное солнце, равно как и «красны девицы» не страдали повышенным кровяным давлением.
Европейские мастера оказались хорошими учениками, и арабская идея крученого металла развилась в отработанную технологию, позволявшую не только обеспечивать требования прочности и живучести стволов, но также получать изделия с определенным, заранее известным поверхностным рисунком, разновидностей коих существовало множество, хотя базовых - не более десятка. Как и в холодном оружии, их поэтичные наименования пошли либо от особого технического приема, либо просто от внешнего вида фактуры, проявившейся после протравливания в железном купоросе или в различных сочетаниях кислот. Известны: ленточный, витой, гвоздевой, букетный, волнистый, турецкий, струйчатый, жгутовый и прочие типы.
Технология ствольного дамаска
Пришло время наглядно пояснить, о чем идет речь. Все знают, что любая проволока замечательно работает на растяжение, проявляя в этом максимальную прочность. Пороховые газы стремятся разорвать ствол в поперечном (по отношению к оси) направлении. Если навить на тонкий ствол проволоку, уложив ее виток к витку, то она станет воспринимать усилия выгоднейшим для себя образом, поскольку оси витков и канала ствола будут взаимно перпендикулярны. К слову сказать, некоторые образцы современных орудий выполнены по аналогичной схеме, когда поверх легкой трубки навивается стальная лента.
Далее - разрывы всегда происходят в самом слабом месте, там, где имеется некая неоднородность структуры, дефект, непровар шва, и так далее. Если обеспечить абсолютную равномерность материала по длине и сечению, то мы получим максимально возможную стойкость, ограниченную лишь характеристиками самого железа. Таким образом, идея крученого дамаска предполагает, помимо геометрических ухищрений, достижение наибольшей равномерности свойств полосы, из которой навивается ствол. Делалось это достаточно просто: куски проволоки диаметром около 1 мм и соответствующей длины складывали в жгут. Притом чередовали проволоку из мягкого железа с высокоуглеродистой сталью. Общее количество проволок в пакете достигало сотни и более. Сечение могло быть круглым, но лучших результатов добивались, набирая пакет из квадратной проволоки, так как в этом случае он получался плотным, без зазоров. Впрочем, особой роли это не играло, поскольку пакет все равно тщательно проковывали по длине, сваривая в монолитный пруток. Затем каждый пруток снова разогревали и скручивали, как хозяйки белье, после чего опять проковывали, формируя квадрат. И, наконец, два, три или более прутков сваривали вместе так, чтобы получилась плоская лента.
Собственно, на этом и заканчивался секрет, так как далее в ход шла отработанная техника навивки полосы на оправку и ковка всей конструкции:
От мастерства кузнеца зависело качество сварочного шва, прямо влиявшее на герметичность и живучесть ствола, а тот или иной поверхностный рисунок был заложен самой идеей чередования железа и стали. Соответственно, меняя сортамент проволок, их материал и диаметр, количество и порядок укладки в пакете, а также степень и направление скрутки, хороший специалист получал характерный только для данного способа узор. Их устоявшиеся наименования говорят о том, что результаты были стабильными и узнаваемыми, знаменуя отлично налаженный поточный процесс.
Несмотря на использование разнородного сырья, многократные проковки и скрутки настолько усредняли характеристики готовой полосы, что она приобретала совершенно замечательные качества. Тем не менее, мастера отнюдь не хватали первое попавшее под руку железо. В стремлении получить наилучший результат выбору исходного материала уделялось самое пристальное внимание. Поскольку вязкость ствола обеспечивалась тягучестью возможно более чистого железа, то этот компонент подбирался с особенным тщанием, что нашло отражение даже в названии одного из сортов дамаска, именуемом «гвоздевым». Многие известные оружейники, например, упоминавшийся уже Эспинар, тянули проволоку из старых подковных гвоздей, потому что такие гвозди делались из мягкого железа. Так как в те времена не существовало достоверных методик проведения предварительных испытаний, приходилось полагаться на течение жизни. В нашем случае в роли экспертов выступали мулы и лошади, подвергавшие подковы и гвозди суровым нагрузкам.
Ряд источников сообщает, будто полосу оттягивали непосредственно из гвоздей, без преобразования их в проволоку. Путем длительной ковки исходное железо доводили «до чистоты серебра и мягкости олова». Но в таком случае непонятно, каким образом получался рисунок (в отсутствие высокоуглеродистых фрагментов) и как вытягивалась лента, достаточно длинная для непрерывной навивки ствола по всей его протяженности? Мы находим лишь упоминание, что для выделки шестифунтового (2,4 кг) ствола требовалось до 50 фунтов (20 кг) гвоздей. Право, что-то здесь не то.
Упоминавшаяся выше кавказская традиция изготовления ружей и пистолетов занимает в истории этого вопроса весьма заметное и почетное место. Кавказ воспринял огнестрельные технологии из первых рук, непосредственно с Востока, частью которого он, строго говоря, и является. Но случилось это достаточно поздно - лишь к началу XVIII века «вогненный бой» потеснил привычные луки и стрелы, распространясь повсеместно. Абри де ля Мотрэ писал в 1711 году, что «черкесы научились изготовлять («подражать») огнестрельное оружие, подобное тому, которым владели татары». Он даже полагал, что черкесы превзошли оружие, которое купцы привозили к ним из Константинополя.
Разновидность ствольного дамаска
Здесь показаны несколько характерных сортов ствольного дамаска, производившегося в Западной Европе. Безусловно, разновидностей известно гораздо больше и, кроме того, существуют «азиатские* (в том числе кавказские) типы, имеющие свой оригинальный облик.
Вместе с тем, кабардинский посол Магомед Атажукин свидетельствует, что ружья «более покупают у российских купцов и у крымцев для того, что российские и крымские ружья лутче». Лук со стрелами, однако, так и не был окончательно забыт вплоть до XX века, находя частичное применение и для охоты, и для кровной мести. Хотя практичные горцы, привыкшие оценивать всякое оружие без предубеждения, исходя лишь из его реальных качеств, с удовольствием пользовались немецкими, венгерскими, итальянскими, французскими и многими другими образцами, более ценились турецкие и крымские. Позднее эстафета перешла к Дагестану, ставшему истинной кузницей Кавказа, выпускавшей порядочное количество и холодного, и огнестрельного оружия. Вот что сообщает о чеченском оружии капитан генштаба Норденстамм в составленном им в 1834 году описании:
