В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

— того же В. В. Пугачева. Другие молча соглашаются.

Возможно, что к такой позиции молотовских вузовских препода­вателей подтолкнул сам Сталин. В 1946 — 1951 гг. выходят из печа­ти тринадцать томов его сочинений, в которых после поверхностной редактуры опубликовано множество ранних работ, в том числе и тех, которые Сталин позднее признал ошибочными: об отношении к вре­менному правительству в марте 1917, например. «До сих пор удив­ляюсь, зачем он ее там напечатал», — спустя долгие десятилетия говорил В. М. Молотов². Кроме того, Сталин вновь предал огласке явно несвоевременные мысли, в том числе о необходимости учиться у американцев, бороться против русификации и даже брать под защи­ту оклеветанных чеченцев и ингушей. «Перед нами совершенно уни­кальный случай, когда корпус сакральных писаний заведомо вклю­чает в себя жесточайше табуированные фрагменты», — справедливо замечает по этому поводу литературовед М. Вайскопф³.

Какими бы мотивами не руководствовался автор, но для внима­тельных читателей литературное творчество вождя лишалось кано­ничности. Однако для того, чтобы эту внимательность проявить, не­обходимо было проделать большую внутреннюю работу — избыть в себе религиозное чувство и по отношению к текстам Сталина, и по отношению к нему самому. Здесь следует оговориться: если таковое

¹ Протокол партийного собрания Молотовского Госуниверситета им. A.M.