тот в 1915 г. «...намечался вождем мирового пролетариата», в медицинском обществе выступал неправильно, «недооценив значение родовспоможения», к молодым специалистам относился пренебрежительно. К Ершову присоединился парторг 1-ой клинической больницы Алфимов: тов. Шац отказывается «... от несения низовой партийной работы». Все закончилось выговором, который хирург попытался снять, обратившись в Ленинский РК ВКП(б): про Ленина говорил совсем другое: «Уже тогда видно было, что в лице т. Ленина мы видим вождя мирового пролетариата». В споре о том, кому передавать новый корпус мединститута — родильному дому или нет, в моих суждениях не было «ничего антисоветского». Сам Ершов является «рупором» старой профессуры, «всегда ее поддерживающий и смазывающий ее выступления». Я же все время с этими реакционерами — профессорами Париным и Гузиковым борюсь. «Публично им возразить до сих пор нечего было против данной мной критики. Но за них говорит их представитель т. Ершов, за людей, которые ненавидят критику и притом критику правильную и объективную. <...> Мне приходится следить за состоянием более 100 больных, жизнь которых вверена мне, <...> а со временем моего прихода в клинику смертность снижена с 8,8 и 10,1 % до 5,5% в течение трех лет моей работы» и по этой причине «всякого рода необоснованным обвинениям прошу положить конец, ударить по ним как вымышленным и искусственно созданным»1. Тогда еще были в силе высокопоставленные пациенты Шаца, на которых он неоднократно кивает в своем письме, — секретарь
