нарушает преемственность между врачами, и создаёт сложность в диагностике.
Каждое цитологическое заключение, помимо указания места изъятия материала, обязательно должно содержать подробное описание и вывод. Но многие цитопатологи упускают описание, довольствуясь только выводом.
Рисунок 12. Копия описания и заключения о проведенной тонкоигольной аспирационной биопсии (ТИАБ) и цитологическом иследовании. Перед вами один из немногих медицинский документов, в котором всё оформлено правильно: понятно указано откуда именно взят материал, дано описание и заключение.
Посмотрите на заключение ультразвукового обследования щитовидной железы. В нём всегда присутствует описание и только затем вывод, который переименовывают в «заключение». В этом «описании» УЗИ можно узнать о размерах долей железы её эхогенности однородности, очаговых образованиях (т. е. «узлах»), скорости кровотока. А в выводе-заключении, например, прочесть: «узловой зоб».
Вы смогли бы из УЗИ-вывода «узловой зоб щитовидной железы» представить себе полную картину изменений в органе? В какой доле, и какой именно узел найден? Может быть, это не один узел, а несколько? Какие признаки этих узлов? Как видите, вопросов не мало.
В цитологической практике один только вывод также часто ограничивает диагностический анализ врача-клинициста. Например, как пишет известный эксперт в области цитологической диагностики щитовидной железы, профессор O. K. Хмельницкий, «хирург, получивший заключение «аденоматозный зоб», может не учесть различия терминов значения «аденоматозный зоб» и «аденомы»».
Отчасти, поэтому так избыточны назначения операции на щитовидной железе.
В сложной клинической ситуации у медсестёр есть свой «спасательный круг». Они говорят так: «Мы спросим у врача». И в этом они часто правы. У кого же будет спрашивать врач? Прежде всего, у себя! Но если этих знаний нет? Где же взять врачу свой «спасательный круг»?
Оказывается, такая спасительная лазейка существует! Чтобы избавиться от «проблемы» с узлом и неясным цитологическим описанием врачи склонны направлять таких пациентов на консультацию к хирургу. Как вы думаете, что можно ожидать от хирурга? Какая тактика свойственна этим специалистам? Будет ли хирург сомневаться в показании к операции, если к нему направили пациента с «узлом» в щитовидной железе?
В любой специализации очень важен практический опыт. Вместе с тем, очень важны такие качества профессионала, как проницательность, структурированность оценки материала и способность к логическому мышлению. Я с уважением и особым вниманием отношусь к специалистам, «знатокам своего дела». Но иногда такие специалисты, подобно представленному мною герою Джека Лондона, осознанно нарушают порядок оформления медицинской документации. Благодаря уровню своих знаний они чувствуют себя Гулливерами в мире лилипутов. Зачем избыточно стараться для тех, кто плохо разбирается в области цитологии? Достаточно малого.
Как-то, мне пришлось направить пациентку с узловым процессом в щитовидной железе на пункционную биопсию и последующее цитологическое исследование в один из московских медцентров. До этого, несколько раз пациенты, обращавшиеся ко мне за консультацией, приносили из этого центра результаты цитологического анализа. В этих медицинских документах обращали на себя внимание хорошие, понятийно расширенные заключения.
Я созвонился с врачом-цитопатологом из этого медицинского центра, и в очень вежливой и корректной форме предложил оформить описание цитологического анализа моей пациентки, которой ещё только предстояло к ним прийти. И что же? В беседе с коллегой я напрямую получил подтверждение своим предположениям о том, почему в документации отсутствует подробное описание. Действительно, «сокращенные» варианты заключения по представлению этого цитопатолога, были намеренно ориентированы на несведущих эндокринологов.
Не забудьте про «Стёкла»!
После того, как из щитовидной железы будет получен материал для исследования, его наносят на специальные стёкла. Лаборанты и врачи могут называть их сокращённо — «стекло». Но правильное название: «предметное стекло».
Это продолговатое прямоугольное стёклышко (толщиной 2 мм) служит основой для биологического материала. Уже много лет эти «стёкла» используют для зрительной оценки клеток и межклеточного вещества с помощью микроскопа.
Предварительно, материал, нанесенный на предметное стекло, окрашивают специальными способами, позволяющими выделить в нём клетки и другие компоненты. Для надёжности в использовании и хранении, поверх окрашенных клеток или ткани щитовидной железы специальным образом прикрепляют другое стекло, потоньше. Таким образом, материал закрывается. Это «предметное стекло» долговечно. Оно удобно в применении и может храниться годами.
Сразу хочу вам сказать: «Под любым предлогом старайтесь взять эти «стёкла» себе». Храните их. Они занимают очень мало места. Но иногда служат важным аргументом в решении вопроса о проведении операции.
Эти предметные стёкла редко нужны врачам. Если только они не занимаются научными исследованиями. Все заключения, медицинские карты, рентгенограммы и прочие данные часто теряются и даже специально уничтожаются. Вы единственная (-ый), кто действительно заинтересован в сохранности собственных диагностических результатов.
Старайтесь сохранять любые медицинские документы у себя. Пусть это не пригодиться. Но в случае необходимости результаты обследования помогут грамотному, сведущему специалисту проследить развитие процесса и придти к более достоверному диагнозу.
Для чего нужно хранить «стёкла»?
Человеку свойственно всему давать свою индивидуальную оценку. Например, все мы по-разному можем воспринимать одни и те же события. Наши мнения об одних и тех же фильмах, книгах, явлениях могут быть полярно противоположны. Вы что-нибудь слышали о верующих и атеистах? Вы знаете о проблемах в науке, о разных научных школах, оценивающих явления нашего мира с противоположных сторон? Вы думаете, что один специалист опишет, увиденное в микроскоп, так же как и другой? Может быть, следует позволить и другому цитопатологу высказать своё мнение?
Сохраните предметное стекло со своими клетками. На всякий случай…
А и В сидели… в щитовидной железе
Эта история началась с письма, полученного мною по электронной почте из Томска. Приведу часть этого обращения:
«
