ни разу не встретился с ней, ни разу не услышал ее голоса. Он стал вроде бы забывать ее, и на время утихла сердечная боль, прошла и обида.
— Прошлое не вернешь, Эсет. Ты чужая жена…
— Но ты ведь не знаешь, почему? — с отчаяньем в голосе воскликнула она, и слезы выступили на глазах.
— Знаю… — жестко ответил Арзу. — Только и я бы не меньше помогал твоей семье, чем помогает Гати…
— Ты не мог! Не мог! Ты был далеко… С Бойсангуром… А у меня не было другого выхода. Но пойми, какая мука жить с нелюбимым человеком! Меня утешало, что ты все-таки был где-то рядом, иногда я могла тебя видеть… Теперь и эту радость у меня отнимают…
— Судьба, Эсет… Но и Гати не виноват, что он стал калекой…
— Я не потому его не люблю. Ты… был у меня и ты остался…
Только одного тебя…
— Терпи… Но не оскорбляй Гати. Он хороший человек.
Эсет встрепенулась. Она гордо вскинула голову и в упор посмотрела на Арзу.
— Как ты мог подумать, что я изменю мужу! Да сгореть мне в огне… Я верю тебе. Поверь и мне… Прощай, Арзу! Возможно, на том свете Аллах и соединит нас.
Резким движением Эсет поправила съехавший платок, взяла кувшин и, ступая босыми ногами по камням, направилась в аул.
— Я не хотел тебя обидеть! — крикнул ей вдогонку Арзу. — Я верю тебе… Мы будем вместе… Я ведь тоже еду… туда…
Эсет вздрогнула, уронила кувшин и опустилась на колени…
* * *
Приход весны — праздник для всего живого. Весна несет с собой любовь и счастье. Только сердце Али оставалось равнодушным к весне. Чему радоваться? Жизни, похожей на холодный пасмурный день? Хотя к кому-то, наверное, пришли с весною и счастье, и радость, и любовь…
Над головой его широко раскинулись ветви бука. Между крепкими корнями могучего дерева бил родник. Кто-то заботливо обнес его деревянной оградой, а рядом повесил на колышек глиняную кружку. Видавшее виды дерево особенно дорого Али. Тридцать четыре года назад он родился под этим буком.
…Однажды весенним днем пушечные залпы нарушили тихую и мирную жизнь аула. Это генерал Розен сеял смерть в верховьях Аксая. Женщины и дети укрылись в лесу. Мужчины защищали аул.
В их рядах находились его отец и старший брат, четырнадцатилетний Леми. Лишь спустя несколько лет Али узнал, что тогда оставшиеся в живых защитники аула, захватив с собою убитых и раненых, отступили в лес, оставив перед матерью бездыханное тело отца и тяжело раненного Леми. Мать закричала, забилась… В этот страшный день и родился преждевременно Али… Леми заменил ему отца. Но прожил он недолго.
С противоположного склона донеслась протяжная песня:
Не допев песню, голос оборвался.
Да, ему сейчас всего только тридцать четыре года. А кажется, что три жизни прожил. Здесь впервые увидел он небо, здесь началась его жизнь. И всегда чувствовал он себя под открытым небом. И всегда шагал по жизни, как по краю пропасти. А если остался жив, то благодаря бесстрашию и хладнокровию. Больше половины жизни провел в лесах и сраженьях… Война преждевременно состарила его поколение. А детства-то у него почти и не было. Только иногда смутно, как в тумане, проступает в памяти утопающий в зелени аул, над ним бездонное голубое небо, где, распластав широкие крылья, парит орел, высокий обрывистый берег бурного Аксая, где гнездились стаи птиц и где он со своими сверстниками пропадал целые дни. Было ли все это когда-то? Не верится… Долгие годы войны стерли в памяти слишком многое, оставив в душе лишь тяжелый осадок горечи и безысходности…
Конечно, хорошо без войны. Какой бы тяжкой ни была жизнь, но она дана человеку для радости. А чему радоваться сейчас, когда не слышно ни стука топора, ни крика пахарей, ни радостных песен молодежи. Пришла весна, а земля лежит невспаханной.
Многие даже не выходят в поле, не собираются сеять. Одни готовятся ехать в Турцию. Продали пожитки, получили паспорта и ждут известий от инарла Кундухова, который, говорят, тоже едет вместе с ними. А куда деваться тому, кому и продать-то нечего? Таких в ауле немало. И до Турции им не добраться. Что же ждет их здесь? Сибирь? Новая война?
С противоположного склона вновь донеслась протяжная печальная песня. И вновь оборвалась, и вновь наступила тишина, прерываемая лишь пением птиц.
А что делать ему? В последние дни он все чаще задумывается об этом. 'Уехать вместе со всеми? — Попробуй, скажи о том старшему брату, Арзу и слушать не желает. Разве в Сибири лучше будет? — который уже раз спрашивал себя Али. — Оттуда живыми не выпустят. Неужели его Умар и Усман станут христианами? О Аллах, благодарю тебя, что дал ты мне сыновей! А если бы дочерей? Что бы с ними случилось после моей смерти…'
— Али!
Он узнал голос брата.
